Немцы, художники Карлага (Карагандинская область).

[german a.v.]

Среди узников Карлага и спецпоселенцев Караганды (и области) было не мало художников немецкой национальности. В книге Гавриловой Е.П. "Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники" (Караганда 2003) приводится информация по следующим художникам немецкой национальности:

- известные художники-узники лагерей ГУЛАГа: КарЛАГ, АЛЖИР, СпасскЛАГ, СтепЛАГ, а также СибЛАГ; особЛАГов МВД;
Борхман Ирина Александровна;
Крейн Дмитрий Григорьевич;
Пфейфер Адольф Августович;
Фризен Павел Петрович;

- малоизвестные художники-узники КарЛАГа (ГУЛАГа)
Изерт Григорий Михайлович;
Циммер Эдуард Эдуардович;
Циммерман Жанна Фердинандовна;

- художники-спецвыселенцы 40-х годов по национальному признаку (немцы)
а) выдающиеся художники:
Гамбургер Леонид Эмильевич;
Гуммель Юрий (Гюнтер) Вильгельмович;
Фогелер Генрих Эдуардович;
Фонвизин Артур Владимирович;
Эйферт Владимир Александрович;
б) художники из репрессированных семей (в детстве):
Буш Виктор Петрович;
в) художники самодеятельные — оформители худфонда:
Губер Эдуард Христианович;
Майер Оскар Оскарович;
г) малоизвестные художники:
Гейнц А. Г.;
Фриче Эдуард Петрович;

- художники из семей репрессированных; сами приехавшие в Караганду в 50-е годы
Граббе Роберт Андреевич;
Крейн Александр Дмитриевич.

Ниже по мере возможности постараюсь привести имеющиеся в различных источниках данные по указанным людям.

[german a.v.]

Борхман Ирина Александровна
График, прикладник
Родилась в 1902 г. в Москве. Умерла в 1995 г. в Москве. Училась во Вхутемасе (1921-1922), в студии К.Ф.Юона (1925), во Вхутеине у С.В.Герасимова (1926-1927), в Школе прикладного искусства в Мюнхене (1927-1930), в Институте изобразительного искусства имени Г.Бритша в г.Штарнберге, Германия, (1930-1931). С 1934 г. член Союза художников, секция текстиля. Работала в области декоративного искусства, с 1980 г. в графике. Арестована 21.09.1941 г. как немка. Решением ОСО при НКВД от 29.04.1942 г. приговорена по обвинению в шпионаже к 10 годам ИТЛ и пожизненной ссылке. Срок отбывала в Карлаге, Долинка, село Просторное. Работала на швейной фабрике - ремонтировала одежду. В связи с заболеванием пеллагрой (1943) послана на садоводство: снегозадержание, окучка, охрана садов. Работала поварихой на овцеферме, истопником. С 1944 г. стала слепнуть. Восемь месяцев лечилась, работала в конторе. Рисовать начала с 1948 г., работая в пожарной части. Расписывала интерьеры, кабинет начальника стройчасти. В 1950 г. отправлена на Лысую гору под Карабас. В сентябре 1951 г. выслана в село Журавлевку Акмолинской обл. Освобождена 3.04.1956 г. Вернулась в Москву. Работала как график. В том же году реабилитирована.
Источник: http://www.memo.ru/museum/rus/graphics/borhman.htm.

Борхман Ирина Александровна — профессиональный художник, со специализацией — прикладное искусство. Художественное образование (в 20-е годы) получила в Москве, во ВХУТЕМАСе, обучаясь реалистическим навыкам искусства, а затем в Германии в г. Мюнхене в период с 1927 по 1931 гг., так как хорошо владела родным немецким языком. Вернувшись в Москву устроилась работать художником в области декоративного искусства, в графике, затем в мастерской «Окна ТАСС».
В сентябре 1941 г. она была арестована НКВД Киргизской ССР и, обвиненная в шпионаже, осуждена на срок 10 лет ИТЛ. Из тюрьмы г. Фрунзе прибыла в КарЛАГ и находилась в его отделениях — Карабас, Просторное, затем ПесчанЛАГе, о чем свидетельствует её архивная карточка. В личном деле архива КарЛАГа соранилась лагерная фотография И. Борхман — в профиль и фас, запечатлевшая женщину около 40 лет, с сильным, благородным характером и большим самообладанием (http://shot.qip.ru/00bA4w-2EBATUVS6/). Из данных Интернет стало известно, что в лагерях Борхман переболела пеллагрой из-за плохого питания, стала слепнуть, более восьми месяцев от этого лечилась.
Её заставляли работать на швейной фабрике: ремонтировать одежду, затем — на садоводстве: окучка, охрана; работа в конторе, пожарной части; расписывала интерьер кабинетов руководства стройчасти. Затем — ссылка в 1951 г. в село Журавлевка, Акмолинской области. А в 1956 г. после освобождения — вернулась в Москву.
Из творческих лагерных работ нам известны акварельные пейзажи «Степное село», «Мостик через степную речку», «Дождь. Деревья» и другие, созданные в 40-50-е годы (http://shot.qip.ru/00bA4w-3EBATUVS7/). В типично реалистической манере профессионально переданы глинобитные одноэтажные дома, затихшее предгрозовое состояние природы и степные пространства. Примечателен изображенный на оберточной бумаге — подручным материалом (другого не было) — свиной кровью рисунок кабана «Борьки» — будущего пропитания заключенных. Художница вполне реалистически, даже с долей юмора, зарисовывает это животное, роющего землю среди пожухлой травы.
Можно сожалеть, что И. А. Борхман провела бесплодно в КарЛАГе лучшие десять лет своей жизни, была там предельно измучена, серьезно болела, познала горечь одинокой женской судьбы. В какой-то мере утешает то, что Борхман, вернувшись в Москву, продолжала творчески трудиться, В начале 90-х годов, пишет Д. Сафарова: «Ей уже тогда было 89 лет. Запомнилось ощущение энергии, внутренней содержательности, исходящие от неё... Вся комната завешана рисунками акварелями последних лет. Ирина Александровна очень живо и хорошо вспоминает Казахстан. Словно не было боли, драмы. Она — один из редких человеческих типов, у которых тяжелое прошлое не перемалывается в сознании и психике. Она все время занята настоящим и творчеством в этом настоящем».
Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

[german a.v.]

КРЕЙН ДМИТРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ, 1904 г. рождения, уроженец с. Иванхово Киевской области, осужден Военным Трибуналом Тамбовского гарнизона Орловского Военного Округа 26 мая 1944 г. по ст. 58-10 на 10 лет с поражением в правах 3 года. Освобожден 16 апреля 1954 г. Срок отбывал в Карлаге.
Источник: http://www.karlag.kz/art.php?id=54

[german a.v.]

Пфейфер Адольф Августович
Родился в 1918 г., Саратовская обл., Унтервальденский р-н, Шафгаузен.; немец; образование высшее; учитель. Проживал: Казахстан Дорогинка с..
Арестован 6 декабря 1942 г. Молотовский РО НКВД.
Приговорен: судебная коллегия Верховного суда КазССР 16 сентября 1943 г., обв.: 58-10, 58-11 УК РСФСР.
Приговор: 10 лет ИТЛ Реабилитирован 16 декабря 1960 г. Президиум Верховного Суда КазССР ЗА НЕДОКАЗАННОСТЬЮ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Источник: Сведения КНБ РК.
http://lists.memo.ru/d27/f384.htm

[german a.v.]

ФРИЗЕН Павел Петрович, 1887-1978
Художник-педагог высокой квалификации. Родился на Украине. Из семьи служащих. Художественное образование получил в Харькове и Москве. Работал преподавателем рисования в Краснодаре и Мелитополе. Осужден в 1935 г., отправлен в КарЛАГ, где пробыл 11 лет. Работал художником в отделениях КарЛАГа: Карабас, СХОС. После отбытия срока остался в Караганде, где многие годы руководил городской изостудией при ДКГ. После смерти большая часть живописных произведений (73) переданы в КОМИИ.
Источник: http://www.shuak.kz/index.php?option=co ... &Itemid=86

Фризен Павел Петрович — художник, педагог, музыкант. Он с детства готовил себя к благородной, миротворческой деятельности, исходя из лучших традиций своей глубоко культурной и религиозной семьи. Его предки принадлежали к протестантской секте менонитов, об истории которых была написана книга его отцом П. М. Фризен. Обладая от природы дарованием музыканта и художника, он с юности, при поддержке семьи, целенаправленно заботился о своем образовании, поступив учиться в художественные училища Харькова, а затем — Москвы, где рядом с ним учились Д. Бурлюк, В. Кандинский, В. Маяковский. В дальнейшем — всемерно повышал свою педагогическую квалификацию, не расставаясь также с любимым музыкальным инструментом — скрипкой.
П. Фризен утверждал, что по ложному обвинению он попал в КарЛАГ в 1935 году. Не верить ему — человеку с чистой и доброй душой, подлинному интеллигенту — невозможно. Он, как и другие невиновные люди, арестованные после убийства С. Кирова — жертвы выполнения плановых разнарядок ЦК ВКП(б) по выискиванию в народе контрреволюционных элементов, их аресту, суду и отправке в лагеря. В результате — Фризен пробыл 11 лет в КарЛАГе, работая художником-оформителем в его отделениях — Карабас, СХОС (Сельскохозяйственная опытная станция). В архиве КарЛАГа, однако, сохранилась только карточка П. Фризена, а его личное дело было уничтожено по акту в 60-х гг.
П. Фризен имел представительную внешность, был высоким, статным. «Крупная голова с высоким лбом свидетельствовали о работе мысли, склонной к философствованию... Разносторонние духовные интересы, независимость вкусов и суждений — все, что определяется словом «личность», всегда были присущи П. Фризену... Сталинизм, устанавливавший стандарты и шаблоны людей — «винтиков», не терпел подлинной интеллигентности», — писала в своих воспоминаниях Э. Белицкая-Пичугина, посвятившая художнику стихотворение, где есть такие строки к его «Автопортрету» (1946).

Карлага узник рабства не писал,
Себя пустой мольбой не унижал —
Достоинством исполнены черты,
Сознанием бесспорной правоты.

В обозначенном графическом «Автопортрете» (http://shot.qip.ru/00bA4w-3EBATUVSq/), ознаменовавшем его выход из лагеря в 1946 г., Фризен, используя только карандаш и бумагу, проникновенно передает живую мысль во внимательных и добрых глазах, чувство собственного достоинства. Ему в это время было уже 59 лет.
В другом, значительном живописном «Автопортрете», 1961 г. (http://shot.qip.ru/00bA4w-4EBATUVSr/), П. Фризен запечатлел себя в возрасте 75 лет, но уже в контрастных цветовых тонах, со сдержанным драматизмом своей завершающейся жизни.
Большим благом для культуры Караганды был тот факт, что П. Фризен не вернулся на родину в Крым или г. Мелитополь, где жил и преподавал перед арестом. Он остался в этом шахтерском прилагерном городе и при Дворце культуры горняков руководил изостудией с 1955 по 1966 гг. Ряд его учеников стали профессиональными художниками (Л. Смаглюк, А. Сыров, Ю. Вольф, С. Конуров).
П. Фризен творчески занимался живописью для себя, для своей души. На отчетные городские выставки карагандинского отделения Союза художников его не приглашали, поскольку в его живописи не было требуемого пафоса соцреализма. Фризен писал камерные картины небольшого размера, отдавая предпочтение пейзажам, утонченно лиричным, созерцательным, иногда с жанровыми сценками, в духе реалистической французско-голландской школы 18-19-го веков. По картинам Фризена видно, что КарЛАГ затормозил его творческое развитие, а жизнь в Караганде в преклонные годы не способствовала плодотворному раскрытию его дарования. Павел Петрович Фризен умер на 91 году жизни, безвозмездно передав свои 73 произведения в КОМИИ.
В Караганде на кладбище, где похоронен П. П. Фризен, установлено белое надгробье — стела погрудного бюста с выразительной большелобой округлой головой, опирающейся в задумчивости на сильную и красивую по форме руку художника и музыканта. Это мемориальное произведение искусства создано инициативно с благодарностью и почтением своему наставнику по изостудии Людмилой Николаевной Смаглюк — карагандинским скульптором.
Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

[german a.v.]

ГАМБУРГЕР Леонид Эмильевич, 1899-1984.
Фото - http://shot.qip.ru/00bA4w-4EBATUVSJ.
Известный художник. Оформитель детских книг. Родился на Урале, в г. Серове. Учился в Москве В Строгановском художественном училище и Тифлисской Академии художеств. В 1941 г. был отправлен в ссылку в Караганду как лицо немецкой национальности. Здесь он пробыл до 1951 года: руководил изостудией, был художником театров, рисовал карикатуры в областную газету. Далее — работал в разных городах. С 1975 года обосновался в Москве, сотрудничал с издательствами. Сохранились эскизы иллюстраций для детских книг, акварельные листы Л. Гамбургера, несколько его работ имеется в КОМИИ.

Гамбургер Л.Э. "Старая Караганда" - http://shot.qip.ru/00bA4w-4EBATUVSK.

Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

[german a.v.]

ГУММЕЛЬ Гюнтер (Юрий) Вильгельмович, 1927 г. р. Фото - http://shot.qip.ru/00bCLD-3bDPkNKsA/
Скульптор. Заслуженный деятель искусств Казахстана. Родился в г. Ханлар, Азербайджанской ССР. До войны успел закончить два курса Бакинского художественного училища. В 1941 г. вся его семья за немецкое происхождение была депортирована в Казахстан. В Караганде Гуммель устраивается работать заведующим клубом на шахте. Захотев продолжить специальное образование в Москве, получил отказ в приеме документов за принадлежность к «немецкому контингенту». В КазИЗО, выполняя скульптурные работы, Гуммель сам серьезно начал работать над повышением своего профессионализма. Им создано в Караганде ряд монументов, портретов. Ему принадлежит выполнение по конкурсу памятника В. И. Ленину в Караганде. В 90-е годы уехал с семьей в ФРГ.
Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

Памятник В. И. Ленину в Караганде перенесен в сквер за кинотеатром им. Ленина. Демонтаж памятника на пр.Бухар-Жырау (08.12.2010 г.):

http://shot.qip.ru/00bCLD-4bDPkNKsC/
http://shot.qip.ru/00bCLD-2bDPkNKsD/

[Наталия]

Эппле Лев Артурович
(1900, Москва – 1980, Свердловск)

Художник, график, иллюстратор произведений классиков. Член Союза художников СССР с 1932 г. Родился в Москве в семье обрусевших немцев. Окончил реальное училище. В 1920-х годах учился в студии действительного члена Академии Художеств, выдающегося педагога и художника-графика Дмитрия Кардовского. В 1930-е годы Л.А. Эппле работал в московских издательствах. Иллюстрировал произведения А. Пушкина, Н. Лескова, П. Ершова, Г. Уэльса, Ш. Пьерро, Г.Х. Андерсена, Д. Мамина-Сибиряка, К. Чуковского, И. Ильфа и Е. Петрова, Н. Островского и др. В 1941 году началась Великая Отечественная война и вся семья Эппле, как и другие семьи российских немцев, была депортирована в Казахстан, в КАРЛАГ. Из Казахстана Лев Артурович вскоре был направлен на Урал, где до 1945 года работал в системе ГУЛАГа в Гаринском районе в Севураллаге на лесоповале. Окончание войны не принесло ему полной свободы. Он был освобожден лишь от принудительных работ и определен на спецпоселение в поселок Сосьву, а в 1947 г. получил разрешение переехать в г. Ирбит. Проживание в Москве и других крупных городах было запрещено. Работы по специальности не было. Помогли московские друзья-художники, в частности Дмитрий Шмаринов, который был его соучеником в школе Кардовского. Связавшись со Свердловской организацией Союза художников СССР, он рекомендовал Эппле как мастера книжной графики. Лев Артурович уже в 1946 году получил заказ на иллюстрации к трем произведениям Д.Н. Мамина-Сибиряка («Золото», «Хлеб» и «Охонины брови») для мемориального музея писателя, который открылся в Свердловске 1 мая того же года. Свердловское книжное издательство заказало художнику иллюстрации для подготовленной к печати книги Мамина-Сибиряка «Для детей». Лишь в 1952 г. художник получил разрешение переехать в Свердловск без права выезда. В течение всего времени (с 1946 г. вплоть до реабилитации в 1956 г.) был обязан ежемесячно отмечаться в спецкомендатуре. В Ирбите какое-то время работал в местном драмтеатре художником-декоратором, затем работал со Свердловским книжным издательством.
В течение всей жизни Л.А. Эппле интересовался вопросами архитектуры, им разработан ряд архитектурных предложений, в том числе проект монумента, посвященного покорителям космоса (1960 г.), проект монумента дружбы на Ассуанской плотине (1968 г.), за который он вместе с архитектором А. Заславским получил поощрительную премию на международном конкурсе.
В последние годы жизни он много занимался разработкой градостроительной идеи города пешеходов «Пешеград». Доклады об этой работе были сделаны в Союзе Архитекторов Свердловска и Москвы, получены положительные отзывы. Макет «Пешеграда» экспонировался в Архитектурном музее Свердловска и в залах Областной строительной выставки.

http://www.uralgallery.ru/authors.php?id=125

[german a.v.]

ФОГЕЛЕР Генрих Эдуардович, 1871-1942.
Выдающийся художник европейского масштаба. Родился в Бремене (ФРГ), вблизи которого в его поместье Ворпсведе в настоящее время открыт его Дом-музей. Учился в Академии художеств г. Дюссельдорфа. Перед войной 10 лет жил в Москве, будучи антифашистом, приверженцем идей революции. Много путешествовал по СССР, писал картины, издавал книги. В 1941 году за немецкое происхождение он был выслан в Карагандинскую область, Хорошевский район, село Корнеевку, где в возрасте 70 лет умер и в тех краях похоронен. От того времени сохранилось несколько рисунков. Ряд работ Г. Фогелера в КОМИИ.

...О выдающемся немецком художнике XX в. — Фогелере Генрихе Эдуардовиче в Казахстане узнали недавно, около десяти лет тому назад. Один из искусствоведов ФРГ, Вернер Хоман, в конце 80-х гг. ведя исследование о творческом пути Г. Фогелера, выяснил, что НКВД СССР в начале второй мировой войны (ВОВ), в сентябре 1941 г., выслал его из Москвы в Северный Казахстан, Карагандинскую область, село Корнеевка и в тех краях он умер, 14 июня 1942 года. Тогда же в коллекции Хомана появились посмертные рисунки Фогелера с изображением местных жителей, аксакалов из Корнеевки, выполненные карандашом на листках из школьных тетрадей. Эти линейные рисунки в реалистической манере, иногда сопровождались текстом на немецком языке. Благодаря Хоману и его добровольным помощникам в Казахстане, особенно в Караганде — краеведа Ю. Попова, в Германии получили сведения о последней обители их великого земляка. Позже это обстоятельство привлекло в Караганду, село Корнеевку и его окрестности, большое число паломников из ФРГ — почитателей выдающегося художника, которые планомерно осуществляли мероприятия по возвращению из забвения имени и творчества Г. Фогелера в Караганде, а, следовательно, в Казахстане.
Как мы теперь понимаем, осенью 1941 г. Генрих Фогелер очутился, сам того не желая, вблизи КарЛАГа в положении спецвыселенца, разделив, таким образом, судьбу тысяч депортированных немцев — жертв политических репрессий эпохи сталинизма и ГУЛАГа. Как здесь в то время было принято, он был ущемлен в правах, находился под надзором и унизительным подозрением. Он плохо говорил по-русски. Ему — эмигранту ЦК МОПР СССР не высылали пенсию — бросили на произвол судьбы. Его принудили отбывать трудовую повинность на различных физических работах — в холодное время года, без теплой одежды. Он жил в нищете, голодал. Все это, безусловно, было для него, признанного художника, отдавшего свой талант в последнее десятилетие прославлению строительства социализма в стране Советов, невиданным моральным потрясением. Он не сразу догадался в каких местах находится — вокруг была прилагерная зона. Он был сослан в глубокий тыл, но все напоминало, что на западе — фронт, идет оккупация фашистами территории советской страны; знал о жестоких боях, гибели сотен тысяч людей. Как интеллигент и убежденный пафицист Фогелер все это тяжело переживал. В результате — смертельно заболел и, несмотря на лечение в больнице села Хорошевское, умер в возрасте около 70 лет. В тех же краях он похоронен, однако, зная на кладбище место захоронения, теперь обозначенное большим крестом, точно указать пока его могилу никто не может.
В Казахстане стало известно, что этот ссыльный немецкий художник — широко почитаемая личность в Европе, особенно на родине, в Германии. Он — родом из Бремена. После окончания Дюссельдорфской Академии Художеств, он приобрел в небольшом селении Ворпсведе (в 30 км от Бремена) усадьбу, которую именовал Баркенхоф (Березовый двор), где постарался сплотить кружок местной творческой интеллигенции. С 70-х гг. XX в. в Ворпсведе действует Дом-музей и общество его имени, объединившие почитателей его таланта, которые проводят большую работу по воплощению в жизнь идей художника, мечтавшего о будущем «царстве свободы»для людей.
На Западе о творчестве Фогелера изданы книги и научные труды. Ещё в 1902 году вышла в свет небольшая монография «Ворпсведе», написанная его другом — известным поэтом Р. М. Рильке. Именно Рильке после своей поездки в Россию к Л. Толстому, вызвал у Фогелера глубокий интерес к этой стране, с её необъятными просторами. До 1-ой мировой войны Фогелер был преуспевающим обеспеченным художником многогранного дарования. Он любил путешествовать: объездив всю Европу, побывал на острове Цейлон.
В начале XX в. творчество Фогелера внесло весомый вклад в развитие «Югендстиля», ставшего модным в буржуазной среде Западной Европы. Стиль этот характеризовался изысканной эстетичностью, внутренней умиротворенностью, романтическим утверждением идеально гармоничного мира; предпочтение отдавалось утонченным линиям, причудливо переплетенным узорам. Несколько гравюр Фогелера этого стиля имеется в КОМИИ. Они показывались на выставке, но воспринимались здесь, в Караганде, как нечто нереальное для этого трудового, многострадального города, как весть из экзотического, придуманного, рафинированного мира.
20-30-е годы отмечены резкими изменениями в жизни Генриха Фогелера, пожелавшего вырваться из душившего его творческую натуру буржуазного уюта. Выход из своего духовного кризиса он увидел в преобразующих общество идеях социалистической революции, творчестве М. Горького. Он вступает в компартию, совершает несколько поездок в СССР; оставляет в Германии семью, жену и троих дочерей. Второй раз женится на Софье Мархлевской, чей отец был польским революционером. Исполненный оптимизма и целеустремленности, в 1931 г. переезжает в Москву, а после прихода Гитлера к власти становится политическим эмигрантом. Фогелер со второй женой с энтузиазмом путешествует по советской стране — Средняя Азия, Кавказ, Карелия — везде, восхищаясь ростками новой жизни, много рисует, создает картины. Некоторые его картины вошли в историю живописи ФРГ как агиткартины — «комплексбильдер» — комплексные картины — это найденная им форма отражения революционной действительности, имевшая и теоретическое обоснование. Пространство картины делилось на сегменты, в каждом из которых — свой сюжет, с помощью символа они дополняли друг друга, сливаясь в единое целое, своеобразно трактуя тему.
О своих впечатлениях из путешествий по СССР 30-х гг. Фогелер пишет книги, иллюстрирует их своими зарисовками и издает в Германии, с которой не порывает связи. Со своими друзьями — немецкими художниками он находится в переписке. Перед самым началом войны фашистской Германии с советской страной, в Москве в мае 1941 г. Союзом художников СССР была организована персональная выставка работ Г. Фогелера. Она проходила в зале Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, который владел почти всеми его гравюрами. Огромные коллекции картин и гравюр Фогелера находятся также в музеях Берлина, Петербурга, частных собраниях.
Известны эскизы листовок антифашистского содержания с карикатурами на Гитлера, Геринга и других главарей нацистской Германии.
Скульптор Ю. Гуммель в 1989 г. выполнил «Портрет немецкого художника-антифашиста Г. Фогелера» (бронзовый бюст), основываясь на впечатлениях от встреч в Караганде с искусствоведом из ФРГ В. Хоманом и Яном Фогелером — сыном художника от второго брака, приезжавшим из Москвы для посещения могилы отца. Имея на руках фотографии Г. Фогелера, Гуммель реалистически воссоздал незаурядный облик немецкого художника — утонченного интеллигента европейской культуры, умудренного жизненным опытом.
В 1992 г. в год 120-летия Г. Фогелера из ФРГ в Караганду приезжала большая делегация деятелей искусства и представителей общественности. Тогда же была привезена памятная доска о Фогелере, установленная на доме села Корнеевка, где жил художник, а затем — доставлена другая мемориальная доска о нем, укреплен¬ная на стене больницы села Хорошевское, где лечился и умер Фогелер. Позже — в средней школе села Корнеевка был создан на общественных началах музей Г. Фогелера.
Немецким ученым — доктором искусствоведения В. Кауфманом были переданы КОМИИ в дар 35 факсимильных репродукций с произведений художника. Теперь этот музей имеет подлинники картин и гравюр Фогелера, большую коллекцию книг о нем, в том числе, докторскую диссертацию В. Хомана.
Открытие памятника Г. Фогелеру в Караганде было приурочено к 14 июня 1999 г. — 57 годовщине со дня смерти художника. Это знаменательное событие было отмечено приездом в Караганду делегации из ФРГ — 45 художников, любителей искусства, среди которых были родственники Г. Фогелера — внук Х.-Г. Мюллер — архитектор; правнучка Б. Мюллер — специалист по живописи и дизайну, правнук Ф. Шмидт — философ и политолог; а также 83-летний художник К. Модерзон, лично знавший Фогелера с детства как друга своего отца.
Этот приезд в Караганду делегации из ФРГ ознаменовал также 25-летие Общества имени Фогелера в Ворпсведе. Присутствие на этой торжественной церемонии посла Германии в Казахстане М. Либала подчеркнуло важность и историческую значимость события, статус которого возвысился до международного уровня.
Участие в ряде мероприятий этих дней немецкой культуры в Караганде — от вышеуказанного митинга, пресс-конференции — до вернисажа привезенной из ФРГ выставки под названием «Современное искусство из Ворпсведе в Караганде», позволило ощутить их благотворное влияние на культурную жизнь города, мироощущение местных художников; поражала их тщательная организованность, логическая увязанность и продуманные конкретные шаги дальнейшего развития культурных взаимоотношений. Пытливо найденное многообразие и динамизм утонченно-содержательных форм чествования Г. Фогелера, отмеченных не просто данью памяти, но сакральным смыслом почитания благородных свойств его творческой личности, усиленных трагизмом его безвременной смерти, позволяют надеяться на продолжение плодотворного культурного сотрудничества между Ворпсведе и Карагандой. Как утверждает Э. Майер-Щтинс, Председатель общества Г. Фогелера Ворпсведе, — фогелеровская жизненная идея поддержания молодых художников, интересных начинаний и достижений в творчестве — преследуется не только их обществом, но и другими подобными организациями в Германии.
Таким образом, Генрих Фогелер — Человек и Художник с большой буквы, мечтавший о высоких этических идеалах, о человеческом и художественном общении между людьми разных национальностей — ныне способствует на высоком уровне наведению культурных мостов между Германией и Казахстаном.
Памятник Г. Фогелеру в Караганде скульптора А. Билык был установлен перед зданием областного немецкого культурного центра «Видергебурт» («Возрождение») и торжественно открыт 14 июня 1999 года в присутствии общественности и делегации из ФРГ. Идея А. Билыка и активистов общества Фогелера об установке надгробной стелы Г. Фогелеру на кладбище переросла в крупный культурный, международный заказ благодаря политической и финансовой поддержке федерального канцлера Германии Герхарда Шредера, а также помощи ряда организаций ФРГ, Казахстана, акимата Караганды.
Для портретной части памятника использованы фотографии Г. Фогелера, предоставленные родственниками из ФРГ. По желанию заказчика памятник изготовлен из красного гранита, блоки которого были привезены в мастерскую А. Билыка из Курдайского месторождения Казахстана. Авторский коллектив был дополнен соавтором В. Билык (сын) и архитектором А. Бойковым. Вырубленный из гранита скульптурный портрет Г. Фогелера запечатлел образ интеллигента, гуманиста, самоотверженного художника, убежденно отстаивающего свои идеалы.
Знаменательно, что памятник Г. Фогелеру в Караганде — единственный пока памятник в мире выдающемуся художнику, установленный благодаря соотечественникам из Германии. Это также — первый памятник Художнику на карагандинской земле как объект почитания — пример достойный особого внимания и подражания для культуры Центрального Казахстана.
Офорт «Опаленный звездой» М. Аманбаева — центральная часть триптиха, посвященного пребыванию Г. Фогелера в Казахстане. Этот триптих наряду с графическими листами «Последнее пристанице» В. Малькевича и «Странствующий рыцарь» А. Бегалина, отмеченные премиями, были экспонатами международной выставки в ФРГ, в честь Г. Фогелера. Эти трое карагандинских художников сумели занять первые места в предварительно проведенном конкурсе Обществом имени Фогелера Ворпсведе в начале 1999 года.
Композиция «Опаленный звездой» — несомненная удача молодого художника Маната Аманбаева. В её центре — графически воссозданный фотопортрет Г. Фогелера, вписанный в пятиконечную звезду, — всем известную советскую политическую эмблему, что позволило решить художественное пространство структурно выразительно, символически и информационно емко. Фон графического листа — это как бы воспоминания Фогелера: образы своей счастливой молодости, прекрасного Баркенхофа, а затем — реалии ссылки в Казахстане, общение с местным населением. Автор офорта обыгрывает трагические факты, обусловленные историей развития социализма в СССР: репрессии, ГУЛАГ, гибель людей. Не случайно на переднем плане — колючая проволока, а в верхней части — она ведет к скорбным мес¬там массовых захоронений жертв геноцида. Образ Генриха Фогелера, умудренного, прозорливого, уверенного в своих идеалах, здесь представлен на пересечении двух эпох, двух раз¬ных идеологий, культур Востока и Запада.
Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

[german a.v.]

Кто знал Генриха Фогелера? Ю. Попов, краевед. Рассвет.-Токаревка.-1989.-25 марта.-С. 2

[spoiler=]1941 год круто изменил судьбу советских немцев. Люди немецкой национальности были переселены в восточные районы страны, в том числе и Казахстан. На станцию Нуринская 13 сентября и 10 октября 1941 года прибыли эшелоны с немцами-переселенцами из Москвы. Вновь прибывших размещали поначалу в разных складских помещениях станции. Временным приютом стали для них и помещения Токаревской МТС. Потом на различном транспорте эвакуированных развозили по колхозам.
В сентябрьском эшелоне находился всемирно известный художник, коммунист-антифашист Генрих Фогелер.
После прихода Гитлера к власти Фогелер остался в нашей стране. Он создал ряд портретов, в том числе легендарного Николая Островского. В мае 1941 года состоялась выставка Фогелера. На ней были представлены картины, рассказывающие о людях нашей страны.
Генрих Фогелер родился в Бремене в 1872 году. К его личности постоянно приковано внимание писателей и исследователей, как в ГДР, так и в ФРГ. О знаменитом рисовальщике написано более 10 книг. За последнее время на могиле Г. Фогелера, а он похоронен в селе Корнеевское Ульяновского района, побывали В. Хоманн из ФРГ, Гизела Реллер и Мария Зоколовски из ГДР. По их мнению, Г. Фогелер стоит в одном ряду с таким художником, как Пикассо. Однако последний период жизни Фогелера недостаточно известен. Он умер в 1942 году, но точная дата смерти его неизвестна. Карагандинский скульптор Ю. В. Гуммель работает сейчас над бюстом художника.
Могли ли сохраниться подлинные архивные материалы о корнеевском периоде жизни Г. Э. Фогелера? Чтобы ответить на этот вопрос, отправился в Карагандинский областной государственный архив. Вначале стал изучать опись дел исполкома Димитровского сельсовета. На этом этапе меня ожидал полный «провал». Дел исполкома за военные годы (кто виноват, на кого списывать утраченное?) вообще не сохранилось. 1941—1945 годы оказались как бы вычеркнутыми из жизни села. Пропали не только списки эвакуированных сюда людей, но и, что самое ценное, похозяйственные книги корнеевских семей. А ведь именно в них после размещения по домам колхозников и вносились фамилии вновь прибывших.
К кому-то на постой был определен и Фогелер? Однако документально этот факт уже не подтвердишь.
Тогда я обратился к делам фонда № 222. Это документы Ворошиловского районного Совета депутатов трудящихся. Здесь обращает на себя внимание дело N242 «Списки спецпереселенцев Ворошиловского района за 1942 год». В этом деле 77 листов, тысячи имен и фамилий.
Правда, часть документов дублирует друг друга. Поэтому общее число немцев, выселенных в начале Великой Отечественной войны из Москвы и направленных только в села Ворошиловского района, по моим подсчетам, составило где-то около 1700 человек.
Имя Г. Э. Фогелера встречается дважды. Первый раз оно указывается в общем списке немцев-переселенцев района (лист 40, оборот.). Причем, фамилия искажена: «Фогель Генрих Эдуардович. Год рождения 1872. Место рождения — г. Бремен, Германия. Социальное происхождение — купеческое, образование — высшее. Профессия — художник. Партийность — беспартийный». Второй раз искомое имя повстречалось на листке 68: «Фогелер Генрих Эдуардович, 1872 года рождения, художник, беспартийный, переселен из Москвы».
Хотелось бы отметить, что листы этого дела, с 68 по 69, содержат в основном фамилии немцев-переселенцев, размещенных в колхозе «Первое мая». Указаны фамилии 110 глав семей и 34 членов семей. Таким образом, общее количество эвакуированных людей немецкой национальности достигло 144. Я стал изучать круг лиц, с кем общался Г. Э. Фогелер во время пути следования из Москвы, а потом и в Корнеевке.
Вместе с художником Фогелером прибыли химик-аналитик Ф. Р. Беззубик, инженер-механик В. М. Пальм (1873 г. р.), фармацевт Е. А. Маркус (1898 г. р.), художница А. Г. Гейнц (1895 г. р.), экономист А. Ю. Штек (1899 г. р.), инженер Р. Л. Шмикейзен (1873 г. р.), техник Т. А. Кениг (1886 г. р.), мастер цеха Л. Ю. Вицке и монтер В. П. Либеров (1899 г. р.) являлись членами ВКП (б). Но были в Корнеевке и в окрестных селах люди более молодого возраста. Вероятно, исследователям жизни и творчества Г. Э. Фогелера следует запомнить их имена.
Ведь они были свидетелями последних дней жизни соотечественника, что-то должны знать о знаменитом своем земляке. Вот предлагаемый мной список: Юстиния Петровна Дик (1920 г. р.), Софья Михайловна Верт (1915 г. р.), Кизнер Юрий Артурович (1924 г. р.), Александр Оскарович Маркус (1923 г. р.) и его братья Георг и Арнольд, Роберт Августович Гейнц (1925 г. р.), Валентина Леопольдовна Фельдман (1919 г. р.), Анфиса Михайловна Эверт (1923 г. р.), Э. Н. Гольдер (1925 г. р.), шоферы Богдан Богданович Трибер (1914 г. р.) и Игорь Александрович Штек (1917 г. р.), Вера Альфредовна Либельт (1921 г. р.), Альберт Яковлевич Шнайдер (1912 г. р.), Михаил Андреевич Дик (1928 г. р.), слесарь Павел Николаевич Бергман (1910 г. р.).
Перечислить всех потенциально находившихся здесь, естественно, не смог. Одна из фамилий оказалась хорошо знакомой и мне лично. С Андреем (Адольфом) Оскаровичем Спроге (1935 г. р.) мы учились еще в шестом—седьмом классе Карагандинской средней школы № 3. Ныне кандидат наук А. О. Спроге возглавляет лабораторию Казахского филиала ВНИМИ.
Звоню старинному другу и зачитываю список семьи Спроге: отец Оскар Иванович (1895 г. р.), мать Елена Георгиевна (1913 г. р.) и дети — Олег Оскарович (его нет уже в живых), Евгения Оскаровна (1937 г. р.). Андрей Оскарович посоветовал мне навестить свою мать Елену Георгиевну.
— Если что осталось в ее памяти, она расскажет. Живет на Юго—Востоке, телефон 54-91-28... Сам же я тогда был семи лет от роду. О художнике Фогелере узнал из статьи в «Индустриальной Караганде».
Вспомнила Елена Георгиевна немногое. В сентябре 1941 года попала она в Карагандинские степи. В Корнеевку добирались на быках. За эвакуированными приехали колхозники из «Первого мая». В селе стали размещать по домам. Хата Степанюка стала для семьи Спроге приютом на все военные годы.
— Нет, не знала я Фогелера, — посетовала Елена Георгиевна. — Ехал ли он в нашем эшелоне — тоже спорный вопрос. В Корнеевку подвозили эвакуированных и после нас... Лиц немецкой национальности было много и кто-то из тех, кто жив сейчас, должен его помнить... Вот только где они?
В своем поиске не ставил каких-то конкретных целей. Считаю, что это дело тех, кто серьезно занимается изучением творческого и жизненного пути Г. Э. Фогелера. В то же время был приятно удивлен, что имя этого человека не ушло в забвение. Гласность и перестройка подняли его из глубины десятилетий. То, что подспудно лежало в душах людей, вышло, наконец, наружу. Эрих Георгиевич Краус, заведующий отделом электропривода Карагандинского научно-исследовательского угольного института, кандидат наук, в прошлом москвич. Как и все немцы, покинул не по своей воле нашу столицу в 1941 году.
— С сыном художника Яном, — говорит он, —я учился в немецкой школе до 1937 года. Был несколько раз в квартире Фогелеров.
Вспоминаю, что весной 1941 года состоялась последняя пожизненная выставка произведений Генриха Эдуардовича.
Недавно Э. Г. Краус вернулся из Москвы. Он отыскал Яна Генриховича Фогелера, которого не видел почти полвека. Был долгий разговор, воспоминания.
Эрих Георгиевич взял на себя смелость и ответственность на правах старого друга и жителя области, где похоронен художник Генрих Эдуардович Фогелер, пригласить его сына на могилу отца. Приглашение было принято, но сроки пока не оговорены.
Я. Г. Фогелер подарил Э. Г. Краусу книгу писателя Генриха Петиеда о своем отце. Книга издана в Кельне в 1976 году. Мне хотелось бы обратить внимание на одну особенность этого произведения. Судя по приведенным в нем цитатам, Г. Э. Фогелер, находясь в Корнеевке, вел переписку с друзьями. В частности, слал послания Теодору Плевье. Сохранился текст почтовой открытки от 20. 10. 1941 года:. «Степь здесь без деревьев, кустарников. Ветер... Ветер... Сильная буря. Это очень плохо для моей простуженной груди. Конец жизни я представлял себе по-другому...»
Кто знает, может быть где-то в старых вещах и найдутся письма, документы на имя Г. Э. Фогелера, как и его рисунки корнеевского периода жизни. А то, что они были, свидетельствует рассказ ветерана областной печати, журналиста Николая Ивановича Блудчего.
— Корнеевка — родное село. И приезд эвакуированных был целым событием. Разместили людей, как сумели. Молодежь стала работать в колхозе «Первое мая», а старики остались не у дел. С утра собирались вместе и ждали почту. С ней приходили газеты, письма, переводы. Почта продлевала им жизнь. Всегда было оживленно около мельницы. Сюда приходил художник из числа эвакуированных. Вероятно, это и был Фогелер. Он на небольших листках бумаги набрасывал силуэты колхозников. Особенно привлекали его казахи с их своеобразными чертами лица...
Как расправилось время с последними, прощальными работами художника? Уничтожен ли полностью корнеевский цикл его рисунков?
Если мы даже не узнаем об этом, то все равно ясно одно — гениальный рисовальщик, гравер, живописец, художник, архитектор, оформитель книг Генрих Эдуардович Фогелер оставался мастером до последнего своего часа.
Заканчиваю свой рассказ обращением к жителям района. Возможно, что кто либо из вас знал художника Генриха Фогелера, помнит факты из его жизни, хранит его рисунки. Откликнитесь, поделитесь своими воспоминаниями. Корнеевцы намерены создать музей Г. Фогелера. Вернуть из забвения доброе имя художника-коммуниста предстоит не только им, но и нам всем. В этом и состоит главный принцип тех очистительных перемен, которые происходят в нашем обществе в отношении безвинно репрессированных людей.
ю. попов,
краевед.
Рассвет.-Токаревка.-1989.-25 марта.-С. 2[/spoiler]

[german a.v.]

ФОНВИЗИН Артур Владимирович, 1882-1973.
Выдающийся акварелист. Родился в Риге. Обучался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, затем в Мюнхене. Участвовал в Москве на выставках «Голубая роза», «Мир искусства». С 1951 г. жил и работал в Тамбове, Нижнем Новгороде, с 1929 г. — в Москве. В 1942 г. его за немецкое происхождение высылают в Караганду, где он пробыл десять месяцев. Позже, в 1944 году Фонвизин, уже работая в Москве, отразил свои впечатления о том времени в серии акварелей «Старая Караганда» (КОМИИ).

Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

Ссылки на другие источники:
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0% ... 0%B8%D1%87
http://artchive.ru/artists/artur_vladimirovich_fonvizin

[german a.v.]

ЭЙФЕРТ Владимир Александрович, 1884-1960.
Живописец. Педагог. Видный деятель культуры. Родился в Саратове. Специальное образование получил в Высших художественно-живописных мастерских в Астрахани. С 20-х гг. — он член общества «Жар-Цвет», Общества московских художников. В 30-е гг. — эксперт по антиквариату в Торгпредствах СССР в Германии и Франции; директор ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве. В начале войны его как немца по национальности высылают в Казахстан, Карагандинскую область, затем переводят в Караганду, где он и его жена многие годы состояли на учете в спецкомендатуре. В Караганде, на окраине, Эйферт устраивается работать художником-оформителем при клубе шахты им. Кирова. Там же — организует изостудию, которую посещали все желающие, из числа которых ряд стали художниками: Г. Гилевский, А. Цой, В. Буш и другие. Большая коллекция картин В. Эйферта, привезенная им с собой из Москвы, передана в Алма-Аты, ГМИ им. А. Кастеева; картины последних лет жизни в КОМИИ, частных собраниях Караганды, Астрахани.


...Среди казахстанских художников — спецвыселенцев 40-х гг. по национальному признаку — наиболее крупной фигурой сейчас воспринимается Эйферт Владимир Александрович — живописец, педагог, руководитель изостудии в Караганде, видный деятель культуры, депортированный из Москвы в 1941 г., в первые месяцы войны (ВОВ) — за немецкое происхождение. Это последнее обстоятельство как клеймом прожегшее всю последующую судьбу Эйферта, до сих пор излучает фобию — навязчивое состояние боязни или страха, что мешало научному изучению его художественного наследия, большая часть которого — московского и зарубежного периодов, хранится в Алматы в Государственном музее искусств имени А. Кастеева, а меньшая — карагандинского периода — в КОМИИ, частных собраниях Караганды и других городов.
Многие факты биографии Эйферта — исторически поучительны; вызывает также уважение послужной солидный список его высоких административных должностей в Москве, а многолетняя благодарная память о нем в Караганде, как об Учителе с большой буквы, продолжает жить в душах студийцев, ставших известными художниками.
В. А. Эйферт умер в Караганде в 1960 году в возрасте 76 лет. Первый крупный показ его живописных работ был проведен лишь в 1975 г. Дирекцией художественных выставок КазССР (ДХВ) — в Караганде и Темиртау.
Лучшие произведения Эйферта 30-40-х гг. — это мастерски исполненные в импрессионистической манере пейзажи и натюрморты — результат приобщения к европейской куль-уре во время пребывания за рубежом в служебных командировках во Франции, Германии, Австрии, Швеции. Заслуживают внимания любовно написанные многочисленные портреты жены, а также — целая серия автопортретов, по которым можно проследить этапы его судьбы, внутренний настрой души, резкое изменение к старости внешнего вида художника.
Все факты биографии Эйферта свидетельствуют о чертах пассионарности его личности, о его высоком нравственном облике, скрупулезности выполнения общественных обязанностей, глубокой преданности призванию художника.
Юность Эйферта прошла в Астрахани, где он окончил Высшие художественные курсы. Здесь же он стал организатором городской картинной галереи им. Б. Кустодиева. С 1926 г. — жил в Москве, являясь активным членом общества художников «Жар-Цвет», участвовал на многих выставках, организуемых в столице и других городах. Его — члена ВКП(б) с 1919 г. постоянно направляли на ответственные должности. С 1931 по 1935 гг. — эксперт по антиквариату, командировки в Европу от Наркомпроса РСФСР Наркомвнешторга СССР. С 1936 по 1941 гг. — зам. директора Третьяковской галереи; директор музея изобразительного искусства им. А. С. Пушкина; председатель Комиссии по закупке произведений художников при Комитете по делам искусств Совнаркома СССР.
В сентябре 1941 г. Эйферта из-за немецкой фамилии (по матери, хотя его отец русский, Гребенщиков) этапируют под конвоем НКВД из Москвы в Карагандинскую область, колхоз «Пушкино», где обязывали участвовать в тяжелом сельском труде, отказывали в работе по специальности. Узнав из газет об имевшихся, близких ему по профилю вакансиях в. Алма-Ате и Караганде, он посылал запросы, но оставался без ответов на них. Оказавшись в духовной изоляции, Эйферт жизненно важным занятием избрал эпистолярную деятельность. Он писал письма в Москву, друзьям-художникам, своим детям (от первого брака) — никто не отвечал.
Тогда он обратился с заявлением в Центральный Комитет ВКП(б) в феврале 1943 г. по поводу своего переселения в Казахстан под надзором бойцов НКВД, описывая свою заброшенность в глуши, недоверие и подозрительность окружающих людей — все то, что воспринималось Эйфертом как недостойное его. «В таком странном и чудовищном положении я нахожусь впервые за 25 лет, начиная с 1928 г. Двадцать четыре года я работал честно как активный и сознательный гражданин и член партии всюду куда меня направляло партийное руководство... Я отдал им горячо, с радостью лучшие годы своей жизни целиком, не ожидая наград... Так почему же теперь... когда я стар, болен, я без всяких причин, без вины лишен полноты доверия...». Эти фрагменты из заявления Эйферта — свидетельство тяжелого морального переживания художника, беззаветно служившего советской стране, глубоко верившего партии коммунистов.
Добившись, наконец, разрешения в 1944 г. поменять местожительство на Караганду, Эйферт и его жена были поставлены под гласный надзор в спецкомендатуру МВД и подекадно отмечались там. Приободрившись и ощутив свою нужность на должности штатного художника клуба при шахте имени Кирова на окраине Караганды, он продолжал свои занятия живописью, хотя в эти годы были трудности в приобретении красок и холста, вследствие чего его картины становились все меньше по размерам, поблек их колорит.
Стоит пристальнее взглянуть на картины и этюды Эйферта послевоенных 50-х годов — пейзажи карагандинских шахтерских окраин. Здесь, в старой части города, Эйферт прожил 16 лет, имея свой небольшой домик. Вокруг — обитали бывшие раскулаченные — спецпереселенцы; депортированные; как и он, выселенцы по национальным признакам; ссыльные, «приписанные» к шахтам; уголовный контингент. Другими словами, художник волею судьбы попал на территорию поселков-обсерваций — в самую сердцевину огромного прилагерного мира. Нам известна отрицательная характеристика этой «посреднической и передаточной» зоны КарЛАГа 50-х гг., данная А. Солженицыным: «жестокость в людских отношениях, броня бесчувствия на сердце». Однако, есть мнения старожилов иного плана. Вспоминают, что никогда ещё в Караганде не было такой доброжелательности между людьми как в 50-е годы, поскольку в городе было много ссыльной столичной интеллигенции; семьи переселенцев и спецвыселенцев были лучшей, добропорядочной и работоспособной частью общества.
Сюжеты для своих пейзажных картин Эйферт находил вокруг а — пришахтные конусы терриконов как местная достопримечательность, типовые одноэтажные строения с двухскатными крышами, заборы досок, столбы линий электропередач, фигуры рабочих, тяжело шагающие по бездорожью — «Старая Караганда. Зимний вечер» (1947). Убогие лачуги для жилья, частоколы заборов, столбы на фоне остроконечных терриконов — «Сумерки. Уходящая Караганда» (1957).
Видимо не раз Эйферту, при обозрении этих широко раскинувшихся шахтерских приземленных поселений, вспоминались сияющие архитектурным великолепием улицы европейских городов и столицы страны — Москвы. Безусловно, он также размышлял о превратностях судьбы и беспрецедентности нецивилизованного обитания огромных масс рабочего люда на казахстанских просторах.
Художник не ставил перед собой задачу социально-критического показа окрестностей Караганды. Наоборот, его пейзажам был присущ взгляд сочувствующего интеллигента, гуманиста. В этом плане живопись Эйферта перекликается с утонченными акварелями Л. Гамбургера, также спецвыселенца в этих краях. Эйферт как мастер-реалист и последователь импрессионизма был, с одной стороны, точен в фактах и деталях, — а с другой — поэтизировал эти пейзажи с убогими строениями, облагораживая их как снежным зимним одеянием, атмосферными эффектами воздушной дымкой, так и вибрирующими цветовыми мазками. Живописно воссоздавая шахтерские пейзажи, художник сумел деликатно, в потоке собственных переживаний, запечатлеть повседневную духовную приниженность обитателей рабочих окраин, всецело погруженных в борьбу за выживание.
Очевидно, что, по большому счету, окружающая среда не могла дать художнику полнокровной радости мироощущения, когда вокруг было столько невзгод. Сам Эйферт был удручен поднадзорностью и территориальными ограничениями. Судя по автопортретам 1954-1955 гг. в его душе нарастало чувство обреченности и безысходности.
Изостудия, которой самоотверженно руководил Эйферт, давала ему определенное удовлетворение. Общение с творческой молодежью поддерживало его убывающие силы, побуждало делиться опытом, впечатлениями о культуре и искусстве Европы, о сокровищах художественных музеев Москвы.
В личном деле В. А. Эйферта архива ЦПСиИ при прокуратуре КО имеется коллективное заявление учеников изокружка при клубе шахты им. Кирова от 1954 года — Н. Жирнова, И. Хегая, А. Цоя, Г. Гилевского на имя Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко с прошением «о снятии ограничения с нашего учителя художника Эйферта В. А.», который «...ведет изокружок — единственный в угольной промышленности Караганды, где занимаются рисунком и живописью от 30 до 60 человек шахтеров, членов их семей и служащих. В течение ряда лет мы видим с какой любовью, как горячо и как добросовестно относится Владимир Александрович к своему делу. Мы всегда будем благодарны ему за те знания, которые получили от него». Указывается также, что Эйферт был известным художником в Москве и его картины приобретали музеи.
В культурной жизни Караганды конца 90-х годов активизировался интерес к личности, деятельности и художественному наследию В. А. Эйферта. Исследования краеведа Ю. Попова, касающиеся судьбы художника, опубликованные в прессе, высветлили значиельную роль Эйферта в формировании культуры Караганды. Городу, приютившему его, художник завещал посмертно большую коллекцию своих произведений, привезенных из Москвы. Поскольку в 60-е годы ещё не существовало музея искусств в Караганде (он был открыт в январе 1988 г.) живопись Эйферта была передана на временное пользование в Государственный музей искусств Алма-Аты. Караганда до сих пор ждет возврата картин В. А. Эйферта. В декабре 1998 г. в КОМИИ состоялась выставка работ Эйферта (карагандинского периода) и его учеников, тем самым была проведена важная идея о духовной преемственности лучших принципов творческого пути выдающегося художника. Общественность Караганды ждет окончательной реабилитации В. А. Эйферта и утверждения его заслуг перед шахтерской столицей Казахстана.

Источник: Гаврилова Е. П. Мемориал Караганды. КарЛАГ, культура, художники. — Караганда, ТОО «Арко», 2003, 200 с.

[aes59]

Я уже много лет интересуюсь творчеством художника Эйферта В.А. У меня имеется много архивного материала(фото,письма любимому ученику Евсееву Ю.С., каталоги выставок и т.д. ) и ,конечно же, живописные работы Эйферта. Я продолжаю собирать архивные материалы ,а так же работы Вольдемара Александровича. Мой e-mail : a-e-s59@yandex.ru Телефон : +7-927-376-64-46 Александр

http://shot.qip.ru/00uyLl-5EBATV9tp/
http://shot.qip.ru/00uyLo-58walh2A0/
http://shot.qip.ru/00uyLn-5VDVAsBp8/
http://shot.qip.ru/00uyLp-6Kzjld6je/
http://shot.qip.ru/00uyLl-6EBATV9to/
http://shot.qip.ru/00uyLm-6AlvJhOMy/
http://shot.qip.ru/00uyLp-5Kzjld6jf/

[selena]

Валерий Михайлович Могильницкий
В долине слез. О великих узниках Карлага
http://flibusta.site/b/487387/read

Глава 37
Тайна кончины Фогелера
В свое время я сообщал в республиканской газете «Казахстанская правда» о потрясающем факте: известный мастер кисти Генрих Фогелер, человек с мировым именем, скончался во мраке неизвестности в селе Корнеевка Карагандинской области: надломленный, без средств к существованию и творчеству. Парадокс: величайший антифашист пострадал… от антифашистов. Это могло произойти только в эпоху сталинизма, которая преданнейших социализму людей превращала во врагов.
Годы пребывания Фогелера в Корнеевке долгое время скрывала сталинская охранка, но, как говорят, правда сильнее солнца: она все равно рано или поздно пробивает тьму неизвестности и несправедливости. Периодом жизни Фогелера в Корнеевке заинтересовались многие зарубежные журналисты и писатели.
Интерес к этой оригинальной личности привел и меня в Корнеевку. И передо мной открылись новые факты из жизни замечательного художника на казахстанской земле.
Как же попал Фогелер в Корнеевку?
Местные старожилы помнят специальный указ Президиума Верховного Совета бывшего СССР о ликвидации АССР немцев Поволжья, санкционированный Сталиным. Принимался указ без детализации, и этим сразу воспользовались рьяные его исполнители из НКВД. Немцы были не просто эвакуированы, а выселены (известно, что между статусом эвакуированных и высланных большая разница). Причем, выселены были не только из районов Поволжья, но и из всех европейских сел и городов, включая Москву. Многие из них попали в Сибирь, а большинство в северные и центральные отдаленные районы Казахстана. Выселяли всех подряд, без разбору, и отправляли на так называемый «трудовой фронт». Сотни их попали в Корнеевку и близлежащие села ныне Бухаржырауского района. Тут было и голодно, и холодно, ссыльные подвергались унижениям… Многие не выдерживали. На корнеевском кладбище десятки так называемых братских могил. Забывали даже установить табличку, кто здесь похоронен.
С большой группой ссыльных попал в Корнеевку и Фогелер. Еще совсем недавно он был в зените славы, в мае 1941 года Москва восторженно приняла выставку его работ. И вдруг – чрезмерная, неоправданная жестокость, только потому, что он – немец…
В списках спецпереселенцев бывшего Ворошиловского района за 1942 год трижды упоминается фамилия Фогелера. Биографические сведения о нем не очень богаты: «Фогелер (Фогель) Генрих Эдуардович. Немец. Год рождения 1872. Место рождения – г. Бремен, Германия. Профессия – художник. Академик. Социальное происхождение – купеческое, образование высшее, беспартийный».
Однажды я встретил бывшего председателя Ворошиловского райисполкома, ветерана труда, пенсионера Прокофия Авксентьевича Хлебова. Было ему тогда 88 лет, но он сохранил хорошую память, живость общения с людьми.
– Эшелон немцев-спецпереселенцев из Москвы прибыл на станцию Нуринскую, – вспоминал Хлебов. – Оттуда мы людей отправляли в колхозы. Помню, 17 сентября 1941 года наш райисполком рассмотрел вопрос: «О руководстве приема, размещения и устройства немцев». Была создана специальная комиссия, я ее возглавлял. Мы определили, сколько переселенцев направлять в тот или иной колхоз. В среднем получалось где-то по 150 человек на одно хозяйство. Генрих Фогелер вместе с другими переселенцами попал в колхоз «Первое Мая». Для их перевозки и багажа было собрано более 30 подвод, из расчета 5 человек на подводу. Тягловой силой, в основном, были быки. Детей, больных, престарелых перевозили на конских бричках… Устраивали их в селе к кому попало. Ведь специальные помещения – общежития для спецпереселенцев – не были подготовлены. Указ-то Сталина был неожиданным, честно говоря, мы к приему переселенцев не были готовы.
В Корнеевке я разыскал свидетелей пребывания Фогелера в Казахстане. Один из них – пенсионер Василий Платонович Лукьяненко, который и поныне живет в Корнеевке по адресу: улица Тракторная, 3. Именно в его доме и жил Фогелер. В то время у Василия Платоновича и его супруги Александры Дмитриевны было десять детей, из них пятеро сыновей.
– И все же мы выделили Генриху Эдуардовичу отдельную комнату, – рассказывал Василий Платонович Лукьяненко. – Договорились, что он будет выплачивать нам за постой и питание ежемесячно по 150 рублей. Как политическому эмигранту ЦК МОПР СССР назначил Фогелеру пенсию в размере двухсот рублей. Вот на эту «академическую» пенсию и рассчитывал художник… Но, увы, он ее так и не получил. А нам не хотелось тревожить его с оплатой, хотя время было суровое, голодное. Но мы понимали, без нашей помощи переселенцам не выжить, вот и делились с Фогелером последним куском хлеба…
– Каким был в то время Генрих Эдуардович, как он выглядел?
Отвечая на этот вопрос, Василий Платонович Лукьяненко сказал:
– Был он тихим, молчаливым. С карандашом никогда не расставался: то письма писал, то делал небольшие рисунки…
– Сохранились ли рисунки Фогелера? – спросил я.
– О судьбе их я ничего не знаю, – ответил Лукьяненко. – Чувствовал себя наш постоялец плохо, болел, кашлял… Видимо, рисунки отправлял сыну в конвертах… Ранней весной скончался, мы его на корнеевском кладбище схоронили.
Да, 14 мая 1942 года семидесятилетнего Генриха Эдуардовича Фогелера не стало. Но удивительное дело – созданные им в Москве картины продолжали бороться против фашизма, против войны. Многие из них послужили основой для плакатов и листовок. Известно, что еще в 1934 году в Москве вышла книга «Два мира», в которой были опубликованы 34 карикатуры Фогелера под заголовком «Третий рейх». И не случайно в «особом» списке гестапо среди тысяч немецких антифашистов, подлежащих казни, числилось и имя Генриха Фогелера.
Я навестил дом, в котором провел свои последние дни Фогелер. На нем обычная табличка: улица Тракторная, 3. А сколько ни искал глазами мемориальную доску, не нашел.
К счастью, в Корнеевке я встретил немало энтузиастов, разыскивающих материалы о Фогелере. В местной школе по инициативе пенсионерки – учительницы Анны Густавовны Гропп и дочери Маргариты Иосифовны Вольф, которая пошла по стопам матери, – преподает немецкий язык в школе, создан отряд юных следопытов по изучению жизни и творчества знаменитого художника. Анна Густавовна показала мне книгу немецкого писателя Вернера Хомана «О жизни Фогелера (1932–1941 гг.)».
Оказывается, В.Хоман неоднократно бывал в Корнеевке, подарил школьникам свою книгу. Весь путь Фогелера, одного из лучших мастеров стиля модерн (имя его входит во все учебники мира по этому направлению искусства), предстает в этой книге.
Но у нее не было конца – до самого последнего времени пребывание Фогелера в Корнеевке было покрыто мраком забвения. Вспомним, что сюда были сосланы не только Фогелер, но и художница Гейнц, фармацевт Маркус, инженер-механик Пальм и многие другие. Вместе с Фогелером в Корнеевку прибыло 150 немцев-ссыльных. Среди них и учительница немецкого языка, уже названная Анна Густавовна Гропп.
– Я не могла знать, что вместе с нами окажется сам Фогелер! – волнуясь, вспоминала она. – Людей немецкой национальности в селе было много. Знакомиться мы начали не сразу, боялись НКВД. Сколько полезного, героического могли бы мы сделать на фронтах Великой Отечественной войны, сражаясь против фашизма плечом к плечу с остальными. Но Сталин решил иначе, и это так унижало, что даже не хотелось жить…
Недавно в музее Фогелера, созданном в сельской школе, появилось несколько новых документов из наследия художника. Среди них – дневниковые записи, сделанные Генрихом Эдуардовичем в Корнеевке, его последнее письмо сыну Яну. Эти документы проливают дополнительный свет на период жизни Г.Фогелера в Корнеевке. Вот строки из дневника Фогелера, написанные в 1941-42 годы.
1941, октябрь. Сильная вьюга. Я и еще 9 москвичей на строительстве плотины. Работать плохо. Шторм. Роем котлован в глинистом грунте. Размеры котлована 9x5 метров. Начали работу в 10 часов 30 минут. Закончили в 11 часов 30 минут. За работу получили по килограмму хлеба.
10 ноября. На плотине работал с 10 до Ичасов 30 минут и с 2 до 3.30 минут. Получил 600 граммов хлеба.
11 ноября. Вторник. Тяжелая работа с ломом в мерзлой земле.
13 ноября. Работал с ломом на плотине с 10 часов до 2.30.
15 ноября. Суббота. Смерзшаяся земля. Сильные снежные заносы. Не работали. Дома для эвакуированных немецких семей все еще не приведены в порядок. Крыши дырявые. Потолки осыпаются…
12 декабря. Вот уже около месяца я без денег. Мое положение ужасно. Один человек, которого я почитаю за богача, одолжил мне 13 рублей 50 копеек. В качестве врача работает Лиза, юная симпатичная студентка, которая не имеет опыта лечения человеческого организма.
13 декабря. Мои старые добрые очки. Они пропали в поезде. Несколько утешают меня другие, но они для близкого чтения. Только они могут оказать мне помощь, если я хочу писать. Я пишу и рисую картины битвы. Это действует на настроение немецких солдат, открывает им глаза на правду, направляет их взгляды против убийцы – Гитлера и заставляет думать о спасении Германии перед ее закатом.
31 декабря. Последний день уходящего 1941 года. Белые, покрытые инеем верблюды, запряженные в низкие сани, появились на улицах.
1 февраля 1942 года. Моей пенсии все еще нет…
1 марта. Пенсионную книжку должны прислать из Москвы. Это утверждает почтмейстер, сказавший мне это еще в ноябре. Должен хозяину 400 рублей, другим эвакуированным 160 рублей… Мое положение, как у нищего…
А вот строки из последнего письма Генриха Фогелера из Корнеевки сыну Яну: «Любимый Ян! Десять лет назад началась моя интенсивная антифашистская работа. Это выход сборника карикатур для Коминтерна под заголовком «Третий рейх». Картина «Белый террор» была как бы предисловием этой вещи. Потом я организовал антифашистскую выставку под эгидой МОПР в парке культуры, написал пять больших картин о преступлениях фашизма и создал макеты «Э.Тельман в тюрьме», «Борьба негров в Америке», «В застенках гестапо»… Часть моих работ пошла в центральный антирелигиозный музей. Когда началась война против советской страны, я стал работать по составлению листовок с текстом и рисунками и по радио обратился с призывом к немцам Германии. Работу над листовками продолжаю, высылаю их в политическое управление Академии им. Фрунзе.
Я послал также много заявлений относительно моей пенсии, которая мне жизненно необходима. Шесть месяцев я уже без всяких средств при маленькой поддержке, которую эвакуированные мне оказывают, а одно время приходилось питаться только водой. Но пенсии все нет и будет ли? Я болен, я без средств, мое положение вряд ли облегчится, наступает катастрофа.
У меня порвалась одежда, ноги мокрые и холодные, ибо я хожу в дырявой обуви, иногда другие добрые эвакуированные угощают меня ложечкой теплого супа.
…Печалит меня моя болезнь, опять вступила в тяжелую форму из-за того, что я промерз во время сильного бурана, стараясь выполнить норму на строительстве плотины путем долбления мерзлой земли ломом. Я шесть месяцев болен, ночью почти не сплю, к тому же встаю по восемь-десять раз по нужде. При всем этом негде постирать белье (в районе нет мыла), а без ванны я совсем беспомощен. В прошлую зиму только ванны стали моим спасением от этой ужасной болезни. Теперь я стал получать от колхоза хлеб, за который расплачивается за меня один эвакуированный. Но холодная вода с хлебом для моей болезни не является лечебным средством. Иногда хозяин, а большей частью его жена, угощают меня чаем. Иногда я целый день лежу на своей скамейке, хозяйка начинает думать, что я скончался, и ею овладевает страх, что такая неприятность может произойти в ее доме. На моем животе образовалась злокачественная язва. Это совсем лишает меня надежды на выздоровление.
Мое гигиеническое состояние можно описать как плохое. Мое состояние, как у старой паршивой собаки, которая ожидает смерти. При этом я чувствую тягу к труду и опечален, что нахожусь так далеко от вас. К нашим руководящим работникам ни проникнуть, ни попасть сегодня невозможно. Из своего опыта я знаю, что эти люди бесконечно загруженные. Как и вожди нашей партии и правительства, они заботятся об участи своего народа, а не об одиноком человеке, который может и хочет стать снова трудоспособным, несмотря на свои 70 лет.
Любимый Ян, Соня, примите мой привет, может быть, последний. Г.Фогелер».
Это письмо увидело свет только сейчас, спустя полвека после его написания.
По настоянию сына Г.Э.Фогелера Яна Фогелера, доктора философских наук, профессора Московского университета, на корнеевском кладбище был установлен памятник художнику-антифашисту.
Проваливаясь по пояс в сугробы, я еле добрался до него. Долго стоял у покрытой льдом гранитной доски, на которой было высечено имя Г.Э.Фогелера. История многие десятилетия хранила тайну ссылки и кончины великого художника, но жизнь взяла свое.