Репрессированные немцы и их судьбы

Вопросы, связанные с депортацией российских немцев в 1941 г.; трудармия и спецпоселения; книги памяти трудармейцев; поиск трудармейцев.
Депортация по эшелонам
Наталия
Постоянный участник
Сообщения: 6193
Зарегистрирован: 07 янв 2011, 19:55
Благодарил (а): 8072 раза
Поблагодарили: 19787 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Наталия »

Эта тема редактируется админом. Часть сообщений из неё переносится в другие темы, в основном это "Российские немцы в лицах" и "Работы школьников, студентов о российских немцах" (прежнее название темы "Работы школьников, студентов о своих немецких корнях"). Остальное остаётся в этой же теме. Оффтоп и флуд подлежит удалению.

Убедительно прошу всех, кто размещает в этой теме сообщения, не оставлять здесь ссылки на работы школьников, найденные в Интернете, а сразу выставлять их в теме "Работы школьников, студентов о российских немцах", чтобы потом не тратить время на их перенос.


Репрессированные немцы и их судьбы (на примере местного материала)

http://memorial.krsk.ru/Work/Konkurs/8/Morozov.htm

Я не случайно нашла и выставила этот материал. Как это важно в наше время формировать активную жизненную позицию у современной молодёжи, приучать их к тому, что не гоже жить иванами, не помнящими родства и незнающими историю своей страны. И ещё, что важно: историю репрессий в бывшем СССР должны знать не только потомки российских немцев, но и остальные национальности, а особенно русские. Это я познала на собственном опыте. когда жила в русско-язычной среде: училась, общалась, дружила, а окружающие понятия не имели, откуда немцы в СССР. Спасибо тем учителям, которые направляют школьников в такой важной для формирования личности работе.
Интересуют:
- Schmidt aus Susannental, Basel
- Oppermann(Obermann), Knippel aus Brockhausen, Sichelberg
- Sinner aus Schilling,Basel
- Ludwig aus Boregard
- Weinberg aus Bettinger
- Schadt aus Schilling
- Krümmel aus Kano,Basel,Zürich
- Hahn aus Glarus
Наталия
Постоянный участник
Сообщения: 6193
Зарегистрирован: 07 янв 2011, 19:55
Благодарил (а): 8072 раза
Поблагодарили: 19787 раз

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Наталия »

"Судьба трудармейцев. Шахтёры поневоле"

Изображение

"... Он с двоюродным братом попал на шахту в Пермь. Уголь добывали руками, хотя 16-летнему Нейфельду ещё повезло: он не грыз пласты, а катал под землёй вагонетки. Люди гибли один за другим, их скопом закапывали в траншеи, а зимой присыпали свежевыпавшим снегом. И лишь по весне трупы опознавали по сохранившимся на руках номеркам.


- О смерти немцев родным тогда не сообщали, - говорит Франц Францевич. - О гибели близких узнавали из писем односельчан. Мой отец, сёстры и братья вернулись с этой каторги живыми. Пропал только Гергард...."
Интересуют:
- Schmidt aus Susannental, Basel
- Oppermann(Obermann), Knippel aus Brockhausen, Sichelberg
- Sinner aus Schilling,Basel
- Ludwig aus Boregard
- Weinberg aus Bettinger
- Schadt aus Schilling
- Krümmel aus Kano,Basel,Zürich
- Hahn aus Glarus
Наталия
Постоянный участник
Сообщения: 6193
Зарегистрирован: 07 янв 2011, 19:55
Благодарил (а): 8072 раза
Поблагодарили: 19787 раз

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Наталия »

Интересуют:
- Schmidt aus Susannental, Basel
- Oppermann(Obermann), Knippel aus Brockhausen, Sichelberg
- Sinner aus Schilling,Basel
- Ludwig aus Boregard
- Weinberg aus Bettinger
- Schadt aus Schilling
- Krümmel aus Kano,Basel,Zürich
- Hahn aus Glarus
justin

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение justin »

Wolgadeutsche: Spurensuche in der verlorenen Heimat

http://www.eurasischesmagazin.de/artike ... t/20111014
Изображение

Die Erlebnisse der Heimkehrer an diesem Tag ähneln sich. Ob nun in Boregardt (Priwolschskoje), Schwed (Leninskoje) oder Niedermonjou (Bobrowka): Ihre ehemaligen Dörfer sind in einem beklagenswerten Zustand. Nicht unbedingt elender als anderswo in Russland, doch vor der Erinnerung der Wolgadeutschen – oder dem, was ihnen Eltern und Großeltern erzählt haben – können sie nicht bestehen. „Ach, du lieber Augustin, alles ist hin“, summt die 70-jährige Lilia Ossetrowa, als sie nach einem Ortstermin ernüchtert wieder im Bus sitzt – und lacht. Ossetrowa war neun Monate alt, als ihre Familie umgesiedelt wurde. „Neun Monate – und schon ein Feind.“ ]:-> :sm166:
Аватара пользователя
Ohl
Постоянный участник
Сообщения: 520
Зарегистрирован: 07 янв 2011, 20:51
Благодарил (а): 1016 раз
Поблагодарили: 1544 раза

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Ohl »

До сих пор едва ли не треть местных жителей носит фамилии Штейнбрехт, Пальм, Зиннер, Шиль, Шумахер…

В 1942 году лагерный контингент Тавды пополнился так называемыми трудармейцами, в основном – немцами.

"Мы боялись людей. Нас унижали, ненавидели, обзывали фашистами, часто страшно было даже на улицу выходить. Я мечтала, как и все наши девчонки, выскочить замуж за русского, чтобы сменить фамилию"
http://www.svoboda.org/content/article/27813673.html


Интересует фамилия Ohl
из Katharinental(Ямское)
из Neu-Straub (Новая Скатовка)
elviraB
Частый посетитель
Сообщения: 58
Зарегистрирован: 09 окт 2013, 12:34
Благодарил (а): 87 раз
Поблагодарили: 144 раза

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение elviraB »

Dепортация немцев Поволжья в сибирь. Трудармия
*
http://www.bibliothek.rusdeutsch.ru/bib ... biblio.pdf
ab Seite 287 in ru немцев Поволжья:
4 сентября 1941 года всю мою семью – меня, мать,
двух братьев, жену и двух крошечных дочерей (двухлетнюю
и 17 дней от роду) – посадили в грузовик и вместе с
односельчанами из Хуссенбаха Франкского района АССР немцев
Поволжья отвезли под вооруженной охраной на железнодорожную станцию Медведица
Нам дали перед этим всего сутки
на сборы и разрешили взять с собой только самое необходимое
В Медведице стояли наготове товарные вагоны, используемые
для перевозки скота, но на сей раз они были предназначены
для нас
Нас набили в них всех вместе – женщин и мужчин,
стариков и детей – и отправили в Сибирь
Куда именно, мы так
до самого конца и не знали .
Как потом оказалось, делалось это во исполнение Указа Пре-
зидиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года,
абсурдно обвинявшего советских немцев в пособничестве фашистам .
14 сентября наш поезд прибыл в Омск, откуда нас на подводах
повезли к Александровку(Обл-Омск)
Вез нас тогда юный Давид Ренье
В Александровке нас встретили очень радушно и с сочувствием,
накормили всех ужином, выдали муку и картофель и распределили
по домам . Особую заботу проявил о нас Йоханнес Феллер, который
был тогда председателем колхоза имени Тельмана Если уместно
говорить об удаче, когда речь идет о депортации, то семьям,
высланным из Хуссенбаха, повезло
Они оказались в привычной
для себя среде, в немецком селе, основанном за полвека до этого
переселенцами, правда добровольными, из поволжских немецких
колоний . Здесь мы обрели вторую родину, и дальнейшая судьба
была у нас общая . Вновь прибывшие сразу вышли на работу туда,
куда их назначили .
Привожу список тех, кто приехал в Александровку вместе
со своими семьями в первой партии депортированных
.
287
1 .
Бааль Александр
2 .
Виснер Александр
3 .
Вормсбехер Александр
4 .
Зауербрай Анна
5 .
Йордан ???
6 .
Мюллер Филипп
7 .
Мюллер Якоб
8 .
Обгольц Йоханнес
9 .
Фукс Филипп
10 .
Хельд Себастьян
11 .
Цинн Давид
12 .
Цинн Егор
13 .
Цинн Филипп
14 .
Цинн Хайнр
Аватара пользователя
Сельма Петри
Интересующийся
Сообщения: 1
Зарегистрирован: 28 июл 2016, 18:21
Поблагодарили: 5 раз

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Сельма Петри »

Судьба моей бабушки.
Опубликована в литературно- художественном иллюстрированном журнале "Отчий край" № 3(71)

http://shot.qip.ru/00QEoY-2XDaoToqN/
http://shot.qip.ru/00QEoY-2XDaoToqO/
http://shot.qip.ru/00QEoY-6XDaoToqP/


Судьба: обжалованию подлежит.

Трудно представить, что российский народ, вобравший в себя сотни столь различных по менталитету и образу жизни больших и маленьких наций, сумел добиться их многовекового созидающего единства одними лишь властными проявлениями очередного политического режима. История показывает нам модели российской устойчивости в условиях распада государственной машины, когда, например, на смену централизованному управлению приходила военно-политическая грызня многочисленных «самостийных» псевдогосударственных образований, нередко осложненная и внешним вмешательством.
Одним из самых удивительных, на мой взгляд, феноменов, связанных с формальными миграционными процессами в истории России, является добровольное переселение тысяч европейских семей из многих стран Старого Света на окраины, в глубинку огромной Восточной Империи. Нельзя не согласиться, что на фоне событий аналогичного свойства, произошедших и происходящих в наше время, но, тем не менее, противоположных по знаку, это явление носит поистине беспрецедентный характер. Его можно сравнить, разве что, с колонизацией Америки.
На примере истории одной семьи Поволжских немцев, мне хотелось бы не столько ответить на вопросы, освещающие патриотическую пророссийскую мотивацию этого двухсотлетнего этноса, сколько просто обозначить их, уделив основное внимание фактам. Выводы пусть сделает читатель.
Все имена, фамилии и семейные события, изложенные в статье – подлинные.

Адам (1913 – 1965) и Амалия (1912 – 1993) Петри проживали в крупном немецком селе Ней-Бауэр, административном центре одноименного сельсовета, входившем в Краснокутский кантон (с 1 января 1935 года – в Экгеймский кантон) АССР Немцев Поволжья.
Адам Адамович, потомственный сельский кузнец, до войны председательствовал в местном колхозе. Амалия (в девичестве - Райн), вела домашнее хозяйство и подрабатывала дояркой на ферме. Их село было основано немецкими поселенцами, лютеранами по вероисповеданию, в 1859 году, когда они пришли с нагорной на луговую сторону Волги из сел Карамышевка (Бауэр) и Линево Озеро (Гуссенбах), что недалеко от современного Жирновска.
Начало освоению и развитию Заволжья, входящего ныне в состав Старополтавского и Палласовского районов Волгоградской области, было положено около трёх столетий назад. Тогда, согласно Указу правительствующего Сената от 1747 года, была введена государственная монополия на соль, и местному населению Камышина и Саратова запрещалось вольное пользование ресурсами озера Эльтон. Этим же Указом на Волгу переводились переселенцы-чумаки из южных областей Малороссии – из Киевской, Черниговской, Полтавской и Харьковской губерний. Те прибыли сюда с семьями и парно-и-четырехволовыми возами на вечное поселение и занялись извозом соли, ценнейшего по тем временам продукта, с промыслов на этом удивительном степном озере к волжским пристаням.
«Казенные солевозы» долгие годы кружились в нескончаемой круговерти по пыльным, опаленным солнцем дорогам, вдоль которых ими были устроены колодцы и заложены первые поселения: Быковы Хутора, Николаевка, Покровка, Иловатка, Полтавка, вошедшие в обширную Саратовскую губернию. Закрылся промысел после 1880 года, когда была введена в действие железная дорога к озеру-конкуренту Баскунчак. Соль из него по себестоимости оказалось гораздо ниже эльтонской, и солевозное ремесло ушло в прошлое.
Первые колонисты-иностранцы прибыли на правую – нагорную, и левую – луговую стороны Волги, согласно Манифестам российской императрицы Екатерины Второй 1762 - 1763 гг. Семьи поселенцев были выходцами из многих провинций раздробленной Германии: Гессена, Бадена, Трира, Саксонии, Майнца и др., а так же из Австрии, Голландии, Дании, Франции, Швеции.
Поразительны мужество и непреклонная воля этих удивительных людей, поменявших тесную, но обжитую веками европейскую землю на безлюдный и вольный в своей первозданной силе, край, на границе Цивилизации и Дикого Поля. Их, полный страданий и лишений путь, начинался от шумных пристаней Любека и Данцига, в тесных трюмах переполненных, содрогающихся от ударов балтийской штормовой волны, парусников, пробивающих путь к причалам закованного в гранит Ораниенбаума. Дальше – дорога длинною в год, пешком, до далекого как горизонт Саратова.
Сколько безымянных могил усеяли обочины этого пути!
Тем не менее, за два года действия Манифеста, на обоих берегах Волги, иностранными переселенцами было образовано 104 колонии с населением около 30 000 человек. Преодолев немыслимые трудности первых лет проживания, отстраивая в голой киргиз-кайсацкой степи свои деревни, распахивая целину и отбивая кровавые набеги грабителей-кочевников, колонисты, на рубеже 18-19 веков, превратили территорию своего компактного проживания в одну из наиболее экономически развитых формаций в Поволжском крае.
6 декабря 1850 года, Указом Николая Первого, на левом берегу Волги образовывается Самарская губерния. Из Саратовского в Самарское подчинение передается Новоузенский уезд – территория плотного проживания немецких колонистов. Уезд включал в себя 46 волостей, семь из которых (Старополтавская, Торгунская, Иловатская, Салтовская и др.) находились на территории современного Старополтавского района. В таких поселениях уезда, как Гнадентау (Верхний Еруслан), Блюменфельд (Цветочное), Юнгштурм (Вербное) и др., немецкое население было преобладающим.
Село Ней-Бауэр (Neu – Bauer, Wolga), иначе, Солянка (1915 г.), располагалось на берегу одноименной степной речки и входило в состав Нижнее-Ерусланской волости. Здесь были открыты две школы: земская и церковная; действовал молитвенный дом при лютеранской общине, работали маслобойный завод, паровая и три ветряные мельницы. В четырех верстах находилась железнодорожная станция Фриденфельд. В начале 20-го века в селе насчитывалось 256 дворов и 2035 жителей.
19 октября 1918 года Декретом СНК РСФСР образовывается Автономная область (коммуна) немцев Поволжья, в которую вошел и Новоузенский уезд. 19 декабря 1923 года Автономная область преобразовывается в АССР немцев Поволжья, причем, двумя годами раньше, было введено новое административное деление уезда: вместо волостей образованы кантоны (районы). В 1922 году впервые на карте региона появляется и Старополтавский кантон.
Село Ней-Бауер, в эти годы, как говорилось выше, входило в состав Краснокутского кантона. По переписи 1926 года, в селе насчитывалось 217 домохозяйств с населением 1012 жителей. Из них чисто немецкими были 215 подворий и 1003 поселенца. Запомним эти цифры. С 1935 года поселение вошло в состав нового кантона с центром в Экгейме (Усатово).
Первым в семье Петри, в 1935 году родился сын Ганс (Иван), второй, спустя три года, дочь Сельма. Третьим ребенком, появившимся на свет в январе грозного 1941 года, стала вторая дочь Эмма.
В те годы немецкая республика, как и вся страна, испытывала период бурного экономического подъема. Правительство, демонстрируя перед германскими стратегическими партнерами и друзьями особо лояльное отношение к колонистам, оказывало местным колхозам значительную материальную поддержку, выражавшуюся, в частности, в организации МТМ, укомплектованных исключительно импортной сельхозтехникой, в обучении рабочих и управленческих кадров, поставкой семенного зернофонда элитных сортов и высокопродуктивного племенного скота. В кантонах значительные площади были охвачены орошением и заняты под фруктовые сады, плантации овощных культур; строились гидросооружения по снегозадержанию и накоплению паводковых вод.
На 01.01.1941 г. АССР немцев Поволжья занимала площадь 28,4 тыс.кв.км., на которой располагалось 22 кантона с населением 605 тысяч человек. Доля немецкого населения составляла 60,5 %. Административным центром Республики был г. Энгельс (Покровск).
С нападением фашистской Германии на СССР летом 1941 года, резко ухудшилась не только внешнеполитическое положение большевистского режима. Потерпев сокрушительное поражение в приграничном сражении, была фактически разгромлена кадровая Красная Армия, на комплектование которой ушли ресурсы двух предвоенных Пятилеток. Отступив в глубь страны, остатки РККА отдали в руки врагу стратегические запасы и основные промышленные ресурсы государства, сосредоточенные на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике. Количество советских солдат, офицеров и генералов, оказавшихся в плену германской армии в первые месяцы войны, объяснить нелепой случайностью было невозможно. Население оккупированных Германией советских республик, в полной мере вкусивших особенности коммунистической национальной и экономической политики, с ликованием встречало механизированные колонны Вермахта, поначалу видя в захватчиках своих «бескорыстных освободителей».
Все эти факты заставили большевистских лидеров, однажды совершивших в России кровавый переворот, террором покоривших огромную многонациональную страну, в которой они тоже являлись, своего рода, оккупантами, тревожно обернуться назад и другими глазами взглянуть на собственное население, оценив его мотивацию и способность к лояльности, а значит, к сопротивлению. И первым субъектом такого пристального беспокойного внимания стали российские немцы.
Принимая в кулуарах тайные модели и способы возможных репрессивных действий в отношении традиционно, по европейски, нейтрального к властям немецкого населения СССР, сталинская клика руководствовалась, в первую очередь, соображениями, как личной безопасности, так и призраком параноидальной угрозы своему варварскому режиму. Страхом, растерянностью и попыткой найти очередного виновника в провале своей политики, вполне можно объяснить ту поспешность и тотальность, которыми сопровождались «спецмероприятия».
Уже в середине августа 1941 года, в духе уголовно-бандитских методов, тайно, согласно секретным Постановлениям Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 12 и 26 августа, началась подготовка к депортации сотен тысяч невинных граждан СССР. Формальную часть преступного заговора подытожил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28.08.1941 № 21/160 « О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Подписанный херувимоподобным « всесоюзным старостой» М. Калининым и секретарем Президиума А. Горкиным, этот провокационный документ гласил:
«По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья.
О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям никто не сообщал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти. В случае, если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке Германии немецкими диверсантами и шпионами в Республике немцев Поволжья и в прилегающих районах, случится кровопролитие, и советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.
Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьёзных кровопролитий, Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить всё немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы, с тем, чтобы переселяемые были наделены землёй и, чтобы им была оказана государственная помощь по трудоустройству в новых районах.
Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности.
В связи с этим, Государственному Комитету Обороны, предписано срочно произвести переселение всех немцев Поволжья, и наделить переселенцев – немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах».
Не знаю, как читатели, но, на мой взгляд, каждый, кто хоть немного знаком с особым стилем и личной манерой сталинских «сочинений», без труда узнает автора резюмирующей части этого позорного Указа.
Из АССР немцев Поволжья переселение началось 3 и закончилось 20 сентября 1941 г. В целом по стране, за этот период было депортировано 749 613 человек, из планируемых 872 578.
Семью Адама и Амалии Петри постигла общая участь. С тремя малолетними детьми, с десятидневным продуктовым запасом и минимумом необходимых вещей, они, сдав в обмен на никчемные справки всё имущество, зерно и скотину, погрузились на ближайшей станции в телячьи вагоны и под конвоем отправились в скорбный, ставший для многих их земляков и родственников, последним, путь в неизвестность. Спецоперация прошла без особых эксцессов, при корректном, но неукоснительно-твердом руководстве организаторов из соответствующих ведомств.
Описывать ужасы переезда в закрытых «теплушках» без удобств, когда не делалось никаких послаблений ни детям, ни старикам, ни больным, нет необходимости – это уже сделали свидетели и участники депортации. Через две недели супруги Петри с детьми прибыли в Омск, откуда их направили дальше на север области, в село Черноземелье, а позже – в село Кирсановку, что в Большереченском районе этого медвежьего угла Сибири.
Местные жители, уже начавшие получать первые похоронки, неохотно пускали на постой спецпоселенцев с сомнительным статусом. Районная и сельская администрации, не готовые к наплыву такой массы людей, были не в силах исполнить Решение СНК СССР от 30 августа 1941 года о возмещении зерна и других видов продуктов и имущества, взамен оставленных на родине. Отсутствие фондов, неразбериха первых военных месяцев, мобилизация, практически свели на нет все обещания государства, которые, спустя два года и вовсе отменили в официальном порядке, «за давностью сроков переселения».
Таким образом, в первую военную зиму, семья Петри, как сотни тысяч их земляков, вошли без постоянной работы, жилья и средств к существованию. А зима в тех местах начинается уже в сентябре. Адам, мастер на все руки, при поддержке таких же обездоленных, но крепких духом мужчин, построил на краю села землянку, благо, что леса в этих местах хватало. Сложил печь и смастерил некое подобие мебели. На большее времени не хватило. Не имея запасов, взрослые перебивалась случайными заработками, позволявшими впроголодь содержать семью.
Вскоре грянула и новая беда.
Потеряв в европейской части страны практически всю ресурсную и промышленную базы, руководство СССР, в спешном порядке создавало новые мощности на Урале и в Сибири. Однако, убыль населения, особенно мужского, делало эти планы объектом отдаленной перспективы. В очередной раз, поиски выхода из создавшейся критической ситуации привели к немецким переселенцам, не смотря на их «шпионско-диверсионный» статус.
Заинтересовывать рабочие кадры чиновники Страны Советов, оказавшейся на грани уничтожения, не умели, да и не хотели. К бесправным гражданам, не имеющим ни паспортов, ни надежд на будущее, у них был припасен привычный и апробированный в ГУЛАГе подход – принудительный труд «за паёк», а значит, «за жизнь».
Итак, что же и как было решено? Слово «товарищам на службе у народа»: постановление ГКО от 10.01.1942 № 1223сс «О порядке использования (!) немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Согласно этому решению объявлялась мобилизация, то есть, обязательный призыв через сеть военных комиссариатов, мужчин немецкой национальности указанного возраста, годных к физическому труду для работы в составе рабочих колонн на объектах, входящих в систему НКВД СССР. На весь период войны.
Квота первой волны призыва, охватывавшая только немцев-переселенцев, определялась в 80 000 человек. Срок мобилизации – 1 месяц. Мужчины были обязаны по повесткам РВК явиться на призывные пункты в зимней одежде, с запасом белья и десятидневным продпайком. Эти требования к призывникам, оставившим всё свое имущество и продукты питания на родине, не получивших, практически ничего в черте расселения, и вынужденным всю осень обменивать нехитрые остатки вещей на продукты для своих семей, были невыполнимы. Однако власть позаботилась и об этом: согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», неявка к месту работы приравнивалась к дезертирству на поле боя. Каралась, понятно, соответственно.
Таким образом, с момента призыва, условия работы в Трудармии представляли собой сочетание элементов военной службы, производственной деятельности и ГУЛАГовского режима. Были и свои «особенности».
Так, например, трудармейцам запрещались отпуска и личные контакты с семьями; запрещалось остальным членам семей следовать и проживать поблизости от мобилизованных мужчин; оставленным семьям не полагался продаттестат или иное довольствие, как это было у семей военнослужащих. Это объяснялось тем, что «бойцам Трудармии» формально начислялась заработная плата, естественно, при выполнении оными непосильных трудовых норм и вычете стоимости «питания». Обеспечение котловым довольствием и промтоварное обслуживание, производилось по нормам ГУЛАГ НКВД, по так называемой «норме 3», при условии выполнения производственного задания на 100% (хлеб – 890 г., мука – 160 г., крупа – 178 г., рыба – 93 г., мясо – 20 г., жиры – 4 г.).
Первая очередь мобилизованных немцев, в которую попал и Адам Петри, была направлена на лесозаготовки в районах Урала, Коми АССР, Красноярского края. Потеря металлургической базы и районов добычи топлива, возведение новых заводов, требовали огромных поставок леса и угля. Адам оказался в Свердловской области. Как это обычно бывает, местные власти не слишком готовились к приему дешевой рабочей силы. Трудармейцы работали на 40-50 градусном морозе, жили в палатках, обвалованных снегом и хвойными ветками, спали скученно, не раздеваясь, так как температура внутри палаток редко поднималась выше плюс 10.
Начальство лагерей, в первую очередь, было озабочено созданием коммунально-бытовой инфраструктуры: бань, пекарен, кухонь и складов. Питание обеспечивалось из заранее заявленных фондов ОУВС НКВД Уральского округа, которые оказались заниженными и не учитывали приток рабочих. В условиях плановой экономики, как, надеюсь, многие помнят, изменение фондов в сторону их увеличения было практически невозможно.
В результате, рабочие Трудармии недополучали и положенную нищенскую норму заключенных ГУЛАГА, а, учитывая отдаленность лесосек и отсутствие к ним удобных дорог, вообще неделями сидели на болтушке из муки с водой. Рацион в такие дни состоял из одних пресных лепешек, выпеченных на стенке печки-буржуйки, после того, как на неё плеснули жидко разведенным тестом.
Такие обстоятельства делали труд и выполнение норм выработки непосильными, что влекло наложение со стороны лагерного начальства всяческих «санкций». Недовольство приравнивалось к саботажу и «антисоветской агитации» в условиях военного времени.
Заболеваемость и смертность в первую военную зиму в лагерях была огромной и достигала, например, в Усольлаге (численность рабочих 40 000), в среднем 800 человек в месяц. Лагерный «букет» заболеваний включал в себя дистрофию, цингу, пеллагру, обморожения, воспаление легких, туберкулез, желудочно-кишечные расстройства, последствия производственных травм.
Чтобы компенсировать потерю рабочей силы, рабоче-крестьянская власть Страны Советов вскоре объявила дополнительную мобилизацию в Трудармию. Постановлением ГКО от 14.02.1942 г. № 1281сс «О мобилизации немцев-мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях автономных и союзных республиках» призывались рабочие-немцы из местностей, не выселявшиеся по августовскому Указу 1941 г. Мобилизация проводилась непрерывно, в несколько этапов. Только на укомплектование строек НКВД в Челябинскую, Свердловскую и Молотовскую (Пермскую) области в первые месяцы 1942 года было дополнительно направлено 40 000 советских немцев.
Те редкие письма, которые удавалось отослать Адаму семье в Сибирь, для Амалии, оставшейся одной с тремя малолетними детьми, были весточками подлинного счастья: с каждым днем её немецким землячкам - соседкам по спецпоселению, нарастал поток похоронок на отцов, мужей, братьев, сыновей, нашедших свою могилу в глубоком тылу воюющей страны. Адам заклеивал письма жидким тестом и после их прочтения матерью, голодные Ганс, Сельма и Эмма обгрызали кусочки засохшего хлеба с серых конвертов. Сельма очень хорошо помнит сегодня, как они ждали эти письма от отца..
Амалия сумела устроиться дояркой на ферму, и иногда ей удавалось принести в дом немного молока. Риск, по тем временам, немалый.
Когда Гансу пришла пора пойти в первый класс местной школы, его записали как Ивана Петри. Так делали многие немецкие родители, пытаясь хоть в малом, облегчить будущую судьбу своих детей. Сельме так же поменяли имя на Серафиму.
Война продолжалась, и её второй год принес новые поражения, потери и страдания. Не раздумывая много, Советская власть прежними призывами немецких мужчин решила не ограничиваться. Продолжением сюрреалистического кошмара советских немцев стало Постановление ГКО от 07.10 1942 г. № 2383сс «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР». Согласно нему, призыву в Трудармию подлежали мужчины в возрасте от 15 до 55 лет и женщины-немки в возрасте 16-45 лет. Право в отсрочке от призыва имели беременные немки и немки, имеющие детей в возрасте до трех лет. Правда, как только ребенку исполнялось три года, его мать немедленно мобилизовывалась. Женская квота составляла 65 300 человек. Немки направлялись на предприятия Наркомнефти и Наркомугля: в шахты, разрезы, рудники, на прокладку дорог и трубопроводов, строительство мостов, лесозаготовку. Мобилизация была реализована за месяц.
Какими словами описать ужас и горе женщин, совсем недавно получивших похоронки на родных мужчин, которым и самим теперь отказывалось в праве быть матерями? Свидетельства очевидцев трагедии женской мобилизации осени 1942 года, когда рушились вековые ценности немецких семей, выраженные в особой привязанности женщин к мужьям, детям, очагам, леденят душу и сердце. Что должна чувствовать любая мать, бросая последний свой взгляд на кричащих от ужаса и сдерживаемых конвоирами малышей?! Известны случаи, когда немки умирали от разрыва сердца по пути на станцию или кончали с собой в районах погрузки, бросившись под проходящий поезд.
Амалию миновала чаша сия. Но, то, что происходило в других семьях, не могло её не затронуть. В тех местах, где спецпоселенцы проживали крупными формациями, осиротевших детишек разбирали по родственникам и знакомым. Но, так было не везде. Известны факты, когда десятки детей дошкольного и младшего школьного возраста, после смерти престарелых родственников и отказа местных жителей от опеки над ними, оставались вообще одни среди чужих и враждебно настроенных людей. Для них властью создавались своего рода «детдома», как правило, в непригодных постройках или загонах для скота: без воды, света, тепла, еды, одежды. Жизнь их была ужасной. Чтобы не умереть, дети собирали в полях колоски, варили крапиву, просили милостыню, воровали, попадали в колонии. По воспоминаниям Петера Дика из Павлодарской области, он увидел мать только спустя 7 лет после её мобилизации, а в 1942 году, будучи подростком, опекал группу из 15 малышей, с которыми прожил в холодной и сырой землянке несколько лет. На каждого ребенка, на неделю (!!!) он получал в местном колхозе по 200 грамм зерноотходов. Местный председатель всегда при этом сетовал и желал, чтобы «фрицы скорее передохли»
Режим немецких женщин в лагерях и нормы выработки не учитывали особенностей их организма. Смертность от истощения и нагрузок была высокой. Известно немало свидетельств посягательств на их честь со стороны лагерной охраны.
Чтобы уменьшить число смертей от болезней, самоубийств; сократить дезертирство, повысить производительность труда немецких рабочих в Трудармии, с конца 1943 года, за «хорошие производственные показатели» мобилизованным стали разрешать вызов семей и совместное проживание на съемных квартирах рядом с зонами, а так же отпуска к семье сроком на 20 суток. В конце 1943 – начале 1944 гг. НКВД издало ряд приказов, регулировавших работу комендатур в местах компактного проживания спецпоселенцев. Этими же документами поселенцам запрещалось покидать территорию их размещения, кроме как для выезда на работы или убытия в командировку. Тем, кто ещё имел паспорта, в них делалась соответствующая отметка. Самовольное, без разрешения комендатуры, покидание зоны прикрепления, приравнивалось к побегу и преследовалось в уголовном порядке. На территории рабочих лагерей были обустроены штрафные изоляторы, не отличавшиеся по режиму от ГУЛАГовских.
В рабочих лагерях, смерти от голода и болезней продолжались вплоть до окончания войны. Например, согласно архивным данным по Башкирской АССР на 1 октября 1944 года, за первые 6 месяцев из 4367 прибывших в республику рабочих и работниц немецкой национальности умерло 154 человека, демобилизовано по актировке по состоянию здоровья 281 человек, осуждено за побег 382 человека.
Чтобы исключить создание новых семей среди немецких Трудармейцев, молодым людям, находящимся в разных лагерях, запрещались всякие контакты вплоть до 1948 года. Их браки не регистрировались, а в метриках чудом появившихся на свет детей, в графе об отцовстве ставился прочерк. Девушки-немки, призванные в возрасте 15-18 лет, искусственно были лишены возможности создавать национальные семьи. Поэтому, в первые послевоенные годы увеличилось число смешанных браков.
В связи с тем, что окончание войны не принесло изменений в правовом статусе трудармейцев и спецпоселенцев, не смотря на их добросовестный труд и лояльность к власти, участились их побеги из рабочих зон и территорий, контролируемых комендатурами. 26 ноября 1948 года Президиум Верховного Совета СССР принял секретный Указ «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Великой Отечественной войны», причем, все репрессированное немецкое население СССР было ознакомлено с ним под роспись.
Систематические и целенаправленные действия государства на разрушение немецкой национальной среды, безусловно, имели свои последствия. В частности, в связи с ликвидацией республики немцев Поволжья и включением её районов в состав соседних областей (к примеру, Старополтавский район был передан Сталинградской области), массовым выселение немецких семей, составлявших во многих населенных пунктов основу населения (см. статистику выше), полностью обезлюдели огромные территории. Попытки их заселения представителями некоренных народов результата не дали, тем более, что центральные регионы СССР тоже испытывали те же проблемы вследствие военных потерь трудоспособного населения. В послевоенный период имели место факты принудительного расселения немцев, естественно, под надзор местных комендатур, в Европейскую часть СССР, например, в Курскую область.
Многие немецкие поселенцы, даже после смягчения режима, оставались в местах поселений, например, в уральской Тавде, так как за десятилетия изгнания, они уже сумели создать здесь приемлемые условия проживания, а возвращение на родину не сулило им ничего, кроме разрушенных очагов и нищеты. Травля властью целого народа по национальному признаку бросило свои ядовитые зерна и в среде представителей других национальностей, особенно там, где совсем недавно прошла кровавая война. Клеймо «фриц недобитый» стало своего рода жупелом в устах людей, чьи надежды на счастливое будущее «после войны» так и не оправдались, и им надо было найти новых виновных в своих проблемах. Естественно, властям это было тоже выгодно. Поэтому, в немецких семьях, пытавшихся выехать на «Большую Землю» и приспособиться к жизни в новой среде, происходило размывание национальной идентичности, забвение языка и традиций, разрушение родственных связей. Бывшие спецпоселенцы стремились изменить фамилии, имена, а так же переехать в русские и украинские села и города, где их никто не помнил и не знал.
Уже после смерти «Отца Народов», Постановлением Совмина СССР от 5 июля 1954 года № 1439-649сс «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев», с учета в органах МВД были исключены дети спецпоселенцев до 16-летнего возраста, а их родителям разрешалось свободное перемещение в регионах расселения.
Адам вернулся к жене и детям в сибирскую Кирсановку осенью 1946 года, пробыв в Трудармии почти пять лет. Было ему тогда 33 года. В июле 1947-го, как награда за все пережитые страдания, в семье Адама и Амалии Петри на свет появляется ещё одна дочка – Мария. А, спустя четыре года, в 51-м - Вера, в 53-м – Элла. Именно Элла стала последним ребёнком в их семье, родившимся в условиях спецпоселения.
В начале 50-х, Сельма-Серафима, чтобы помочь растущей семье, на лето устраивается в Обь-Иртышскую геологическую экспедицию ВНИГРИ.
В 1956 году, спецпоселенцам Петри – Адаму и Амалии, вернули паспорта и выдали трудовые книжки. Правда, не сообщив, каков стал их статус. В мае этого же года, всей семьей, они впервые за 15 лет выехали за пределы зоны расселения. В Москве им было официально разрешено постоянное проживание в селе Салтово, Сталинградской области, недалеко от родового Ней-Бауэра, переименованного теперь в Солянку и разделившего участь всех невозродившихся поселений.
Как мы уже знаем, в Салтово преобладало население с украинскими корнями чумаков-солевозов и, поэтому, ни «спецмероприятия», ни военное лихолетье ничем его не выделило в особую строку из числа подобных сёл. Салтово являлось центральной усадьбой крупного колхоза имени Сталина, в который Адам устроился работать по специальности – кузнецом, а Амалия – дояркой. После переезда, старшая дочь Серафима училась в Старой Полтавке на курсах швей, но по специальности работать не стала, так как надо было помогать семье. Как и мать, устроилась дояркой в колхоз, который позже переименовали в «Россию», в МТФ № 2.
В Салтово семья Петри проживала в своем собственном доме, недалеко от моста через речку Еруслан. Дом был небольшой – комната, кухня и крошечная веранда, огород, живность.
В 1958 году у супругов Петри рождается последняя дочка – Лидия. В наше время трудно представить, как можно уместиться в одной комнате такому большому семейству.
Амалия, воспитанная в немецкой традиции, которую сохранила в себе вопреки всем мытарствам, была немногословна, строга к детям, уважительна к мужу. Очень привязана к своему дому, хозяйству, семье. В доме и во дворе – идеальная чистота, отсутствие предметов, не имеющих прямого отношения к быту. С мужем, детьми и близкими родственниками предпочитала говорить по-немецки, владела письмом. Была религиозна, мало того, посещала местную лютеранскую общину, организованную на дому у односельчан. После отъезда салтовского пробста Александра Шмидта в Германию, вошла в актив общины. Неоднократно выезжала и на службу в село Верхний Еруслан, где открылась, после долгого запустения, старинная кирха. Была гостеприимна, но частых и шумных застолий не водила. В гостях у замужних дочерей не засиживалась, общалась с ними на немецком, замечая при этом недоумевавшим внукам: если хотите понимать речь, учите родной язык.
Когда годы взяли свое, категорически отказывалась переезжать в дом дочери Лидии и только болезнь, за несколько месяцев до кончины, вынудила уступить. Почувствовав, что силы окончательно уходят, попросила перенести в закрытый опустевший собственный дом – умирать. На дворе уже лежал снег, и дочь не стала ей потакать. Тогда, Амалия, выбрав момент, когда в доме никого не было, сама пустилась в неблизкий путь практически ползком. Хорошо, соседи обнаружили её вовремя недалеко от родового гнезда: подняли и перенесли на кровать. Пришлось растопить печь и сделать уборку в комнате, организовать дежурство. Через несколько дней, 2 декабря 1993 года, её не стало.
Судьба семерых детей Петри сложилась по-разному. Брат Серафимы – Сельмы, Иван, по рождению, Ганс, как и отец, проработал в Салтово кузнецом. По молодости играл на сельских молодежных и комсомольских вечеринках на баяне и аккордеоне, пел в самодеятельном сельском хоре. Скончался в 2005-м., воспитав трёх дочерей.
Сёстры Эмма Май, Вера Петри и Лидия Шрайнер переехали на историческую Родину – в Германию, где благоденствуют в окружении многочисленных потомков. Мария Новик, как и Сельма, проработала всю жизнь дояркой в Салтово, вырастив двоих сыновей и дочь Валерию, которая многие годы трудится гинекологом в Старополтавской ЦРБ, помогая появиться на свет новым поколениям полтавчан. Элла Гаврилкина тоже далеко не уезжала. Вырастила четырех дочерей и двоих сыновей, работала на маслозаводе в Луговом, а после выхода на пенсию обосновалась в Агафоновке, что недалеко от саратовской Питерки.
Салтово, когда-то большое украинское село на границе бескрайней киргиз-кайсацкой степи, в прежние времена, как уже говорилось, было центральной усадьбой мощного сельскохозяйственного объединения – колхоза-миллионера «Россия», в 40-е – им. Сталина. На его полях выращивали все основные виды зерновых культур, две молочно-товарные фермы славились рекордной производительностью. Фруктовые сады цвели на поливных землях вдоль чудного Еруслана. Мощная МТС с современной ремонтной базой обеспечивала высокий уровень механизации всех видов работ на земле.
Клуб с кинозалом, школа – десятилетка, больница, поликлиника, детский садик, торговая сеть Райпо дополняли столь необходимую для нормальной жизни инфраструктуру.
Колхоз, в числе прочего, имел отделение в селе Шмыглино, где был птичник и 15 домов. Его позже закрыли и выселили, так как там начали строить военный объект для Краснокутского ВВАУЛ.
Председателем колхоза, много сил отдавшим для его сохранения и развития был Владимир Теодорович Шрайнер. Но, как и многие, уехал и он в Германию за лучшей долей.
После известных событий в лихие 90-е, из смелых планов на будущее, удалось лишь подвести к Салтово межпоселковый газопровод, и начать газификацию села. Успели, так сказать. А вот с дорогой от райцентра не посчастливилось. Два десятка километров оплывшего песком и глиной грейдера, так и напоминают селянам о призрачности и бренности бытия… Видимо, не считают в Старой Полтавке, да и в области, салтовское направление стратегически важным. Что ж, как знать, как знать.
Не ведаю, чем уж так выгодны яблоки турецкого производства, израильские помидоры и арбузы, но, на памяти всего лишь одного поколения сохранились недавние свидетельства о небывало вкусных грушах, яблоках и сливах местных бескрайних садов. Как могло получиться, что вырастить на каменистой засушливой палестинской земле фрукты, доставить их в полусозревшем виде за тысячи километров, спалив тонны горючего, заплатив налоги и пошлины, наценив многократно в интересах перекупщиков – это интересно, а выложить на прилавок салтовские дары природы из соседнего сада – сплошной убыток? Видимо, те, кто делает свой бизнес на поставках, по каким то причинам не заинтересованы выезжать за пределы городской черты, и ограничивают свой «кругозор» размерами компьютерного монитора с прайсом привычного оптово-розничного посредника.
Как-то не вяжутся эти факты с делами людей, когда-то навсегда связавшими судьбу с этим углом России и добившимися здесь, вопреки обстоятельствам, удивительных результатов. Ведь пришла же кому-то в голову, ещё в хмурые 20-е годы, идея: перегородить полусухой и смирный летом Еруслан бетонной плотиной с коваными воротами-створами, чтобы задержать его бурные весенние воды на все лето, напоить ими пустынные земли и вырастить на них чудесные сады? Да, конечно, наверное, можно найти и имена «специалистов», которые загубили этот процесс, попытавшись в 50-е прикрутить к дамбе электрогенератор, потеряв в результате оба детища. Так и стоит, уж скоро сто лет, в Верхнем Еруслане, памятник, и человеческому Гению, и благим намерениям, которыми, как известно, мостят дороги. В Аду.
А Еруслан, тем временем, продолжает играть с оставшимися в селах патриотами Заволжья: то, загоняя их по весне на крыши подтопленных домов, то, заставляя их изнывать от летней жары на своих берегах, превратившись в чреду теплых, зацветших и обмелевших прудов. И плотина та, вроде, пока ещё на месте.
Серафима (Сельма) и Иван (Ганс), будучи старшими детьми в семье, в полной мере разделили с родителями «прелести» сталинских решений, были очень привязаны друг к другу. После смерти отца – Адама Адамовича летом 1965 года, они, уже создавшие собственные семьи, продолжали проживать в Салтово и оказывали матери всяческую помощь и поддержку.
Сельма выла замуж в конце 50-х за своего односельчанина, Ивана Васильевича Штоду, сына погибшего фронтовика. В 1958 году у них родилась дочь Галина; в 1961 сын Александр; а в 1966 – ещё одна дочь – Ольга. Иван Васильевич, как и многие его сверстники, с детства познал цену куска хлеба. Уже в 1949 году, 12 лет отроду, он впервые сел за рычаги колхозного трактора, и вплоть до своей кончины в марте 2007-го, оставался верным однажды избранному пути.
Сельма унаследовала от мамы природную смекалку, домовитость, работоспособность и редкую, в наше время, добросовестность в любом порученном деле. В жизни всегда имела и имеет своё мнение по житейским вопросам, в суждениях прямолинейна и нелицеприятна. Эти её качества не раз ставили в щекотливое положение руководителей местного хозяйства, членом правления которого долгие годы выбиралась и Серафима Адамовна Штода. Особенно много конфликтов возникало в лихие 90-е, когда в очередной раз решался «земельный вопрос» и судьба колхоза. Всеобщая растащиловка колхозного имущества, поразившая постперестроечные хозяйствующие структуры, больно, и морально, и материально ударила по трудовым коллективам, работники которых посвятили их процветанию всю жизнь. Серафима, к примеру, начиная в 60-е, с ручной дойки 17 коров, с внедрением механизации, вместе с напарницей по бригаде 2-й МТФ, довела эту цифру до 70-и. Работа в две смены с выездами в полевые станы, уход за молодняком – непростые составляющие работы на селе. А дома своё хозяйство, семья.
Старополтавский район, в те годы – мощное агропромышленное объединение, пережил два укрупнения. В июле 1950 года в него вошли земли и хозяйства ликвидированного Гмелинского, а в марте 1964 – Иловатского районов Сталинградской – Волгоградской области. В регионе действовало немало успешных сельхозпредприятий, многие работники имели правительственные награды. Руководители района первых послевоенных лет возрождения И.Я. Василюк и А.С. Желудков в 1958 году были удостоены звания Героя Социалистического Труда.
В марте 1965 года Серафиму Штода избирают депутатом Старополтавского райсовета, а в 1970-м, за доблестный труд в год ленинского Юбилея, она получила и свою первую награду - медаль с профилем вечно живого Ильича.
При этом, Серафима ни на день не прекращала свою работу на ферме и отнюдь не стремилась к должностям, даже в формате бригады. О ней и о её напарницах регулярно появлялись корреспонденции в районной и в областных газетах. Следующая награда не заставила себя ждать. В апреле 1971 года Серафиме Адамовне вручают орден Трудового Красного Знамени № 564196. Не знаю, как у читателей, но, лично у меня, знакомого с процедурой присвоения государственных званий и наград, особенно в те годы, этот факт не укладывается в представления о работе такого «компетентного» органа, как мандатная комиссия. Вручить один из высших орденов СССР, пораженной в правах немецкой спецпоселенке (реабилитирована Сельма Адамовна Петри была только 7 июня 1995 года) - это явная «недоработка» властей. И несомненная заслуга прошедшей через ад репрессий простой советской немки.
Тем не менее, этим, процесс признания трудовых достижений салтовской доярки Серафимы Штода, из колхоза «Россия», не завершается. В сентябре 1973 года ей вручают высшую награду Страны Советов – орден Ленина (№ 411535), а чуть позже, избирают депутатом Волгоградского Облсовета.
Перечислять все звания и награды «тёти Симы», как её называют в Салтово - сизифов труд. Удостоверений и знаков «Ударника Пятилетки», «Ударника коммунистического труда», «Победителя соцсоревнования», «Мастера высоких надоев» разных лет и степеней – внушительная кипа.
Сельма Адамовна задумчиво смотрит на все эти символы признания результатов её труда властью, отнявшей у неё детство, у родителей – молодость и здоровье, а у тысяч соплеменников – жизнь. Затем, улыбнувшись с лукавинкой, замечает, что к ордену Ленина прилагался талончик на приобретение супердиффицитных тогда «Жигулей» первой модели, которые, правда, надо было выкупить за собственные деньги. Машина та «жива» до сей поры. Ну, и несколько раз сумели съездить с мужем в санаторий на Кавказ по пролетарско-номенклатурной путевке.
Вот она выбирает из груды Почетных Грамот и вырезок газетных статей небольшой листок. Это личное поздравление на имя Сельмы (!) Адамовны и поклон в канун ленинских и майских праздников за подписью Депутата Государственной Думы РФ, Первого секретаря Волгоградского обкома КПРФ А.В. Апариной. Здесь же - приглашение принять участие в праздничной эстафете, проводимой под девизом: «Победили фашизм - победим и капитализм». Борьба ещё не окончена?
Тётя Сима берёт в руки ещё один сверток и тянет за краешек тесёмки перевязи. Передо мной, на столе, рассыпаются листки из пожелтевших старинных тетрадей, исписанных по-немецки витиеватым каллиграфическим почерком. Сверху ложится такая же старая Библия в кожаном переплёте.
«Это от мамы», - вздохнув, говорит Сельма Адамовна. Да, Амалия Фёдоровна хранила у себя архив местной лютеранской общины, после того, как разошлись пути её членов. Христианские молитвы, рождественские гимны, песни, Псалмы, собранные многими поколениями немецких колонистов и написанные на старом немецком языке. Бесценные крупицы ушедших лет. Многое из этого собрания, Амалия Петри пронесла через годы изгнания.
Чтобы отвлечь Сельму Адамовну от грустных воспоминаний, спрашиваю о сегодняшнем дне Салтово. Она пожимает плечами и прямо замечает: «А о чем говорить? Колхоза нет. Моих подруг, с которыми ставили рекорды, надаивая в год по 3000 литров молока от каждой коровы, многих уже нет в живых. Когда местные руководители делили и перезакладывали землю и колхозное имущество, пытались мы хотя бы ферму уберечь от разграбления: скот они порезали сразу. Не уберегли. Сожгли её в одну ночь. А потом разобрали по кирпичам. 30 лет в ней проработала. От больницы осталась одна поликлиника, технику из МТС всю потянули по дворам да продали. Кто виноват? Да, никто. Не с Америки разорители приехали. Все свои».
Не отвлёк. На вопрос о «победе над капитализмом», моя героиня задумчиво покачала головой: «Появилась, не так давно, надежда. Родственник наш, Саша Мауль, уехавший с семьёй в Германию, решил в родном селе хозяйство возродить. Землю взял, технику купил и арендовал, магазины открыл. У людей появилась работа, зарплата во время, молодёжь к нему пошла. Хорошо начали. Ан нет. Приглянулись наши наделы, которые он обрабатывал, кому-то повыше. Бьётся теперь. Ну, дай Бог, победит. Он смышлёный».
И опять знакомая лукавинка у тёти Симы в глазах.
На вопрос, не хочет ли она к сестрам, в Германию, Сельма Адамовна решительно покачала головой: «Нет! Моя земля здесь и в ней лежат мои предки, мои родители, которые всегда стремились вернуться в родные места. Здесь и я родилась. Мои дочери, внуки и правнуки далеко не отошли, все живут рядом. Мама до самой смерти любила свой дом и свою землю, никогда не помышляла бросить их. Мы с ней были очень близки, и я – самая старшая из её дочерей. Нет, моё место – навсегда здесь».
Что можно добавить к словам этой замечательной женщины, вобравшей в себя опыт и мировоззрение своих удивительных предков, вопреки всему, всю жизнь, с любовью, обнимающей своими, не по-женски натруженными руками, непостижимую русскую землю – феникс, однажды и навсегда приютившую её трудолюбивый древний народ?

В работе над статьей использованы материалы изданий Волгоградского центра германских исторических исследований; ВолГУ; работы д.и.н., профессора Н.Э. Вашкау;
фонды ГАВО, Госархива Саратовской области; сайта wolgadeutsche.ru; личные воспоминания граждан.
Особая благодарность Сельме Адамовне Штода, Марине Александровне Медведевой за предоставленные информацию и личные архивы семьи Петри.

Андрей Медведев
Декабрь 2010 года
Волгоград
Судьба: обжалованию подлежит.
Аватара пользователя
tevtonez
Любитель
Сообщения: 9
Зарегистрирован: 31 янв 2016, 13:42
Поблагодарили: 25 раз

Re: Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение tevtonez »

Предлагаю материалы личных дел "Спецвыселенцев", которые мне довелось изучить. Личные дела моего отца, Гинтера Виктора Давыдовича, и моей бабушки, Гинтер (Вирт) Эмилии Александровны, которые находились на спецпоселении в Челябинской области. Документы красноречиво показывают в каком положении находились советские немцы и какое будущее им было уготовано. Более подробную информацию о моих родственниках можно найти по этой ссылке

Личное дело Гинтера Виктора 1
Л/д Гинтера Виктора 2
Л/д Гинтера Виктора 3
Л/д Гинтера Виктора 4
Л/д Гинтера Виктора 5
Л/д Гинтера Виктора 6
Л/д Гинтера Виктора 7
Л/д Гинтера Виктора 8
Л/д Гинтера Виктора 9
Солдат первого послевоенного призыва немцев Гинтер Виктор
Автобиография Гинтера Виктора
Личное дело Гинтер Эмилии 1
Л/д Гинтер Эмилии 2
Л/д Гинтер Эмилии 3
Л/д Гинтер Эмилии 4
Л/д Гинтер Эмилии 5
Л/д Гинтер Эмилии 6
Л/д Гинтер Эмилии 7
Л/д Гинтер Эмилии 8
Автобиография Гинтер Эмилии

С уважением, Евгений Гинтер.
Аватара пользователя
Bangert
Постоянный участник
Сообщения: 1791
Зарегистрирован: 08 янв 2011, 16:50
Благодарил (а): 6328 раз
Поблагодарили: 5685 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Bangert »

Мы Русские Немцы-Видео Александра Беккер


https://ok.ru/video/496535210553
Интересует, фамилия Bangert из Dittel
фамилия Diener из Katharinenstadt/Marxstadt/Warenburg
фамилия Krug из Krazke
фамилия Kramer из Katharinenstadt
Аватара пользователя
Hase
Постоянный участник
Сообщения: 1658
Зарегистрирован: 20 янв 2011, 10:22
Благодарил (а): 1246 раз
Поблагодарили: 807 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Hase »

Kann man irgendwo außer OK.ru dieses Video anschauen ?
Heimat ist teils sentimental, da wo das Herz ist und dann auch wieder ganz pragmatisch da, wo's einem gut geht....

Alles vergeht, Wahrheit besteht.

We are all strange
And it ain't never ever never gonna change (c) LP
Аватара пользователя
Bangert
Постоянный участник
Сообщения: 1791
Зарегистрирован: 08 янв 2011, 16:50
Благодарил (а): 6328 раз
Поблагодарили: 5685 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Bangert »

Auf You Tube ist es aber nicht.
Интересует, фамилия Bangert из Dittel
фамилия Diener из Katharinenstadt/Marxstadt/Warenburg
фамилия Krug из Krazke
фамилия Kramer из Katharinenstadt
Аватара пользователя
Hase
Постоянный участник
Сообщения: 1658
Зарегистрирован: 20 янв 2011, 10:22
Благодарил (а): 1246 раз
Поблагодарили: 807 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Hase »

Schade. Bin nicht auf ok.ru registriert.
Heimat ist teils sentimental, da wo das Herz ist und dann auch wieder ganz pragmatisch da, wo's einem gut geht....

Alles vergeht, Wahrheit besteht.

We are all strange
And it ain't never ever never gonna change (c) LP
Аватара пользователя
Bangert
Постоянный участник
Сообщения: 1791
Зарегистрирован: 08 янв 2011, 16:50
Благодарил (а): 6328 раз
Поблагодарили: 5685 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Bangert »

Девочка из детского дома

Ирина Пашкевич

Сколько российских немцев испытало на себе все тяготы ссылки – голод, холод, заботу о том, как прокормить детей, работу в трудармии, в шахтах или на лесоповале. Все это касалось взрослых. А сколько сломанных детских судеб было в то время! Иногда обоих родителей забирали в трудармию, а детей отправляли в детские дома. Ребята постарше еще помнили своих родителей и знали хотя бы свою фамилию. Совсем маленькие были лишены и этого, и потому терялись в жизненном водовороте, не помня ни рода, ни племени. Были и счастливые исключения. Вот одно из них.
Мина Вайгум родилась в 1939 году в семье Ивана и Маргариты Рольгайзер в городе Энгельс Саратовской области на Волге. Кроме нее в семье было еще двое детей. Сестра Лида старше ее на полтора года. Младшая сестренка 1941 года рождения умерла, когда ей было всего несколько месяцев.
В 1941 году семью Рольгайзер, согласно известному указу от 28 августа, выслали с Волги в Сибирь. Отца после этого сразу забрали в трудармию. Жена, получила от него только одно письмо, в котором он просил прислать лук и чеснок. У него стали выпадать зубы. Больше от него никаких известий не доходило.
Маргарита осталась одна с двумя детьми. Мине было два с половиной года, а Лиде четыре. Комиссия решила, что Маргарита Рольгайзер вполне пригодна для работы в трудармии. Государство же сможет в это время позаботиться о ее детях. Так сестры очутились в детском доме города Минусинска. Там они пробыли около трех лет. Когда Лиде исполнилось семь лет, ее отправили в детдом для школьников. Мина осталась одна, позже ее отправили в другой детдом, но в детскую память врезалось, что у нее есть сестра. Когда она уже подросла и училась во втором классе, то решила написать письмо в минусинский детдом, чтобы ее письмо переправили потом сестре. Наверно в таких случаях помогает сам Бог, потому что это письмо Лида получила.
После войны детей стали возвращать в семьи. Маргарита Рольгайзер находилась «под комендатурой» и не могла поехать за своими девочками. Она написала соответствующее письмо с просьбой, чтобы ей вернули дочерей. Получила на него официальный ответ, что ее старшая дочь находится в детском доме города Артемовска, а где младшая – неизвестно. Когда Лиду привезли к матери, ей уже исполнилось двенадцать лет. Восемь лет из них прошли в детских домах. Лида сообщила матери адрес Мины.

Весточка
В 1949 году в ермолаевский детдом пришло первое за долгие девять лет разлуки письмо Маргариты Рольгайзер к дочери. «Когда пришло первое письмо от моей мамы, то воспитательница собрала всех детей в группе на обед и стала его читать», – вспоминает события пятидесятилетней давности Мина Вайгум.
– Все дети плакали, даже есть не стали. А я в это время лежала больная в постели. За мной прибежала одна девочка и с порога начала кричать: «Минка, иди, тебе письмо от матери!» Я соскочила с кровати и помчалась в столовую, где была вся группа. Вижу, что мое письмо читают всем и многие дети плачут. Говорят: «Какая ты, Минка, счастливая, у тебя мать нашлась!»
После этого мы с мамой еще два года переписывались и мне уже исполнилось двенадцать лет, когда я встретилась с ней. Почти десять лет я пробыла в детдоме. Мы с сестрой не знали, какая у нас мама, у нас не было ее фотографии, мы даже ее имени не запомнили. Я не понимала, откуда у меня такая фамилия Рольгайзер, но когда нас дразнили фашистками, то дралась. Я не знала, кто такие фашисты, не знала, что я немка, ведь когда меня отняли у матери, мне еще и трех лет не было.

Встреча
Долгожданная встреча с мамой произошла 10 июня 1951 года. «Идем мы с воспитательницей по совхозной улице рано утром, – вспоминает Мина, – навстречу женщина с ведрами на коромысле по воду. Посмотрела на нас и решила, что мы, наверное, ходили за хлебом. В то время с хлебом было очень туго». Я тогда говорю воспитательнице: «Спросите, может она знает, где живут Рольгайзер?». Воспитательница обратилась к женщине, которая собиралась пройти мимо нас: «Погодите, гражданочка. Скажите, где тут Рольгайзер живут?» Женщина посмотрела на нас и поинтересовалась: «А зачем они вам нужны? У меня такая фамилия». Воспитательница ей отвечает: «А я ей девочку привезла». Я в это время смотрю на женщину и думаю: «А где я эту тетю видела?»
Тетя вскрикнула: «Это моя дочка!» Схватила меня и побежала к бараку. Кричит мне: «Дочка, милая, давай быстрей, там тебя твоя сестренка ждет!» Я ей хочу сказать «мама», а у меня язык не поворачивается. Так несколько дней и не могла произнести слова «мама». Когда вошли в комнату, мама говорит еще лежащей в постели девочке: «Вставай Лидочка, сестренка приехала!» Лида встала, мы обнялись и узнали друг друга, хотя после расставания прошло пять лет.
Когда нас поместили в детский дом, мне еще и трех лет не было, а сестра на полтора года старше. В то время одна женщина поехала в этот детский дом навестить свою дочку, а наша мама попросила, чтобы она сфотографировала меня и Лиду. Женщина исполнила просьбу. Эта фотография хранилась у мамы. Такими она нас и представляла – еще совсем маленькими. А мы за это время выросли и изменились, так что маме пришлось заново привыкать к нам, сначала к Лиде, а потом ко мне. Вот такая у нас судьба детдомовская. Извините за плохой почерк, но от этих воспоминаний рука трясется.

В поисках пропавшего отца
Так Маргарита Рольгайзер обрела вновь своих дочерей. Ей было всего двадцать девять лет, когда ее разлучили с мужем. Она осталась на всю жизнь одна, потому что не переставала ждать его. Девочкам же своим говорила: «Мне никого не надо, вернулся бы только мой Иванушка!» Когда дочери выросли, то сами стали искать отца и рассылать запросы во все органы. Только в семидесятых годах пришел ответ, что Иван Рольгайзер 1908 года рождения работал на лесоповале и там же умер. О его могиле к сожалению ничего неизвестно.

Das Mädchen aus dem Kinderheim
Das Leid der Russlanddeutschen war sehr groß. Was mussten sie nicht alles ertragen – Verbannung, Hunger, Kälte. Hinzu kamen die Sorgen, wie sie ihre ständig hungrigen Kinder durchfüttern sollten. Die Arbeit in der Trudarmee war sehr hart. Das waren die Probleme der Erwachsenen.
Zu dieser Zeit gab es auch sehr viele traurige Kinderschicksale. Oft zwang man beide Eltern in die Trudarmee. Ihre Kinder kamen in Waisenhäuser. Die Älteren erinnerten sich noch an ihre Eltern oder kannten zumindest ihren Familiennamen. Den ganz Kleinen wurde auch das genommen. Sie waren einfach zu jung, um sich an ihre Abstammung zu erinnern. Es gab aber auch erfreuliche Ausnahmen. Hier ist eine von ihnen.
Mina Weigum wurde 1939 als Kind von Ivan und Margarita Rollgeiser geboren. Sie lebten in der Stadt Engels an der Wolga. Es gab noch zwei Geschwister. Lida war anderthalb Jahre älter. Das jüngere Schwesterchen, es kam 1941 zur Welt, starb kurz nach der Geburt.
Am 28. August 1941 wurde die Familie Rollgeiser nach Sibirien verbannt. Der Vater kam gleich danach in die Trudarmee. Seine Frau erhielt nur einen einzigen Brief von ihm. Er bat sie um Zwiebeln und Knoblauch, weil seine Zähne anfingen auszufallen. Das hat sie getan. Danach kam kein Lebenszeichen mehr von ihm.
Margarita musste sich jetzt allein mit ihren zwei Kindern durchbeißen. Mina war zweieinhalb Jahre und Lida vier. Die Kommission fand Frau Rollgeiser für die Arbeit in der Trudarmee tauglich und zog sie kurzerhand ein. Der Staat musste in dieser Zeit für ihre Kinder sorgen. So gerieten die Geschwister in das Kinderheim von Minusinsk in Sibirien. In dem Kinderheim verbrachten Mina und ihre Schwester drei Jahre. Als Lida sieben wurde, schickte man sie in ein Schulkinderheim. Mina musste allein zurückbleiben. Etwas später wurde sie in ein anderes Kinderheim verlegt. Aber in ihrem Gedächtnis verankerte sich ganz fest, dass sie eine Schwester hat. Als sie in der zweiten Klasse war und schon schreiben konnte, schickte sie einen Brief an das Kinderheim nach Minusinsk mit der Bitte, diesen an ihre Schwester weiterzuleiten. Wahrscheinlich hilft in solchen Fällen Gott persönlich, weil der Brief tatsächlich Lida erreichte.
Nach dem Krieg wurden die Kinder, die noch Verwandte hatten, zu diesen gebracht. Margarita Rollgeiser war zu der Zeit noch unter der Kommandantur. Es wurde ihr nicht erlaubt ihre Kinder zu sich zu holen. Sie stellte einen Antrag auf Rückgabe ihrer Töchter. Darauf bekam sie als Antwort, dass ihre ältere Tochter im Kinderheim von Artjemowsk ist. Wo ihre jüngere Tochter war, wusste niemand. Als Lida zu ihrer Mutter zurückkam war sie zwölf. Acht Jahre davon lebte sie in Kinderheimen. Mina war zu dieser Zeit im Kinderheim von Ermolaevo. Glücklicherweise gab es Minas Brief mit ihrer Adresse. Den gab sie ihrer Mutter.

Freudige Nachricht
So geschah es, dass 1949 der erste Brief nach neun langen Jahren des Abschiedes von der Mutter bei Mina ankam. Erinnerungen sind unvergesslich. Bei Mina sind sie da, als wäre es gestern erst gewesen. In Wirklichkeit ist es über ein halbes Jahrhundert her. Sie berichtete:
– Als ich den ersten Brief von meiner Mutter bekommen habe, hat die Erzieherin alle Kinder zum Mittagessen zusammen gerufen. Sie begann den Brief vorzulesen. Alle Kinder weinten und vergaßen sogar zu essen. Ich lag zu der Zeit krank im Bett. Plötzlich kam ein Mädchen angerannt, stoppte an der Türschwelle und rief: „Minka, Minka, komm schnell, ein Brief von deiner Mutter ist angekommen!“ Hurtig sprang ich aus dem Bett und raste so schnell ich konnte in den Speisesaal. Ich sah, dass mein Brief allen Kindern vorgelesen wurde, viele weinten dabei. Sie sagten: „Ach Minka, was muss du glücklich sein, du hast deine Mutter wiedergefunden!“
Danach gab es leider mit meiner Mutter zwei Jahre lang nur Briefverkehr. Als ich zwölf war, durfte ich endlich zu meiner Mutter. Zehn Jahre habe ich im Kinderheim gelebt und auf diesen Augenblick gewartet. Meine Schwester und ich kannten unsere Mutter bis dahin nur flüchtig. Es existierte kein Foto von ihr. An ihren Vor- und Nachnamen konnten wir uns auch nicht erinnern. Im Kinderheim wurde ich Rollgeiser gerufen. Wir wurden „Faschisten“ geschimpft. Warum und was das bedeutete, wusste ich zwar auch nicht, aber ich habe mich verteidigt. Es war mir nicht klar, dass ich Deutsche bin. Ich war einfach zu klein, um all das zu verstehen.

Das Wiedersehen
Das lang ersehnte Wiedersehen mit meiner Mutter war erst am 10.Juni 1951. Wie es der Zufall wollte, ging ich früh am Morgen mit meiner Erzieherin in das Dorf, in dem meine Mutter lebte. Unterwegs trafen wir eine Frau, die auf dem Weg zum Wasserholen war. Sie sah uns an und vermutete, dass wir so früh auf den Beinen waren, um Brot zu holen. Zu der Zeit war Brot sehr knapp. Spontan bat ich meine Erzieherin: „Fragen Sie doch bitte mal nach, ob sie weiß, wo Rollgeisers wohnen?“ Sie sprach die Frau an, die bereits am Weitergehen war: „Moment mal, Bürgerin. Wissen Sie zufällig, wo Rollgeisers wohnen?“ Die Frau schaute uns neugierig an und fragte: „Warum wollen Sie das wissen? Ich heiße so“. Darauf antwortete meine Erzieherin: „Ich bin hier um dieses Kind zu seiner Mutter zu bringen.“ Ich schaute die ganze Zeit die Frau an und überlegte: „Wo habe ich diese Frau schon einmal gesehen?“
Plötzlich schrie die Frau auf: „Ja, sie ist meine Tochter!“ Sie packte mich ganz fest und rannte zu ihrer Baracke. Wie von Sinnen schrie sie: „Töchterchen, mein liebes, komm beeil dich! Deine Schwester wartet!“ Ich wollte zu der Frau „Mutter“ sagen, aber meine Zunge war wie gelähmt. Bis ich dieses Wort aussprechen konnte dauerte es ein paar Tage. Wir betraten das Zimmer. Meine Mutter sagte zu dem noch im Bett liegenden Mädchen: „Steh schnell auf, Lidotschka, deine Schwester ist gekommen!“ Lida sprang sofort auf. Wir umarmten uns innig und erkannten uns sofort wieder, obwohl nach unserer Trennung schon fünf Jahre vergangen waren.
Als wir ins Kinderheim gebracht wurden, war ich nicht einmal drei und meine Schwester war nur eineinhalb Jahre älter. Eines Tages kam eine Frau in dieses Kinderheim um ihre Tochter zu besuchen. Sie hatte einen Fotoapparat dabei. Unsere Mutter bat sie, mich und Lida zu fotografieren. Diese Bitte wurde erfüllt und meine Mutter bekam das Foto. In ihrem Gedächtnis waren wir immer noch kleine Kinder. Wir sind in dieser Zeit gewachsen und haben uns verändert. Auch unsere Mutter musste sich wieder an uns gewöhnen, zuerst an Lida und später an mich. Wir drei haben uns wiedergefunden, aber wo war unser Vater?

Auf der Suche nach dem vermissten Vater
So fand Frau Rollgeiser ihre Töchter wieder. Sie war erst 29 Jahre als sie von ihrem Mann getrennt wurde. Sie wartete auf ihren verschollenen Mann – das ganze Leben lang. Zu ihren Töchtern sagte sie: „Ich brauche niemanden außer meinen Ivanuschka.“ Als ihre Töchter erwachsen wurden, begannen sie eifrig nach ihrem Vater zu suchen und schickten Nachfragen an alle zuständigen Behörden. Erst in den siebziger Jahren kam die Antwort, dass Ivan Rollgeiser, geboren 1908, als Baumfäller in Sibirien arbeitete und an einer Krankheit starb. Wo sein Grab liegt ist leider unbekannt.

http://old.za-za.net/old-index.php?menu ... pashkevich
Интересует, фамилия Bangert из Dittel
фамилия Diener из Katharinenstadt/Marxstadt/Warenburg
фамилия Krug из Krazke
фамилия Kramer из Katharinenstadt
Аватара пользователя
Bangert
Постоянный участник
Сообщения: 1791
Зарегистрирован: 08 янв 2011, 16:50
Благодарил (а): 6328 раз
Поблагодарили: 5685 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Bangert »

Дай списать, фашистка


В начале Великой Отечественной войны в стране произошла одна из самых массовых депортаций немцев Поволжья. Около 3 миллионов человек выселили за Урал. Только в Красноярский край за 1941–1943 годы было депортировано 77 тысяч немцев. Александру и Полине Бауэр особенно не повезло: они попали на север края, где выжить удалось немногим.

"О спецконтингенте просто забыли"

В 1941 году в лютый мороз на стоянке Агапитово полуострова Таймыр в Красноярском крае выгрузили 500 депортированных немцев, финнов и латышей. Долгое время считалось, что все они погибли. Поселение Агапитово расположено в самой глубине полуострова Таймыр, это самая последняя стоянка. До ближайших населенных пунктов оттуда очень далеко, просить помощи не у кого. Председатель красноярского краевого общества "Мемориал" Алексей Бабий долгое время был уверен, что в 1941 году в Агапитово никто из депортированных не выжил. – Но однажды ко мне обратилась женщина по имени Полина Бауэр, – рассказывает Алексей Бабий. – Она разыскивала информацию о своем отце, который в 1941 году был депортирован с Поволжья вместе с семьей. На пересыльном пункте в Красноярске его не посадили на пароход, как жену и детей, а отправили работать на лесоповал. Полине на тот момент было всего 3 годика, папу она так больше и не увидела. Я спросил, куда именно отправили Полину с матерью. Она ответила: "В Агапитово". Я сказал: "Не может быть! Ведь там никто не выжил". – Практически никто, из 500 человек от силы 70, – рассказывает Полина Бауэр, – и вот мы с мужем среди них – выживших. Ему тогда было 7 лет. Там мы друг друга не знали, конечно. Встретились и поженились позже, в Игарке, куда вывезли тех, кто дожил. Вот так нас судьба закрутила. В рассказ Полины Бауэр было сложно поверить. В архивах красноярского "Мемориала" есть дневник латышки Руты Янкович, которая в 1941 году вместе с матерью и братом была депортирована в поселок Усть-Хантайка Дудинского района. Вот что она писала в своем дневнике: "Из Игарки вернулись три финна и рассказали жуткую историю о том, как "вдоль правого берега Енисея на стоянке Агапитово мы увидели палаточный городок, где лежали примерзшие к жердям и подстилке люди, в основном женщины, дети и меньше – старики. В палатках не было ни печек, ни дров, кругом трупы". Финны рассказали, что им все-таки удалось найти "живого скелета", от которого они узнали, что в Агапитово перед самым ледоставом, по Енисею на пароходе было доставлено порядка 500 человек, в основном немцев из Поволжья и Прибалтики. Этим людям дали только палатки. "Мы добрались до Игарки и об увиденном сообщили в спецкомендатуру НКВД. Мы поняли из разговора, что спецконтингент, доставленный в Агапитово, властью был просто "забыт". Через четыре месяца на обратном пути ни одной живой души в Агапитово мы не встретили", – вспоминали финны, о которых написала в своем дневнике Рута Янкович. Бывшие немцы Поволжья Александр и Полина Бауэр чудом выжили в том палаточном городке. ​"С собой ничего не берите, это ненадолго" Александр Бауэр вспоминает, как в 1941 году всю их семью поволжских немцев – 10 человек – выгнали из дома, посадили на телегу и повезли на станцию.

"Ничего с собой не берите , это ненадолго"

– Сказали: "Ничего с собой не берите, там всё дадут, это ненадолго, пока не закончится война", – вспоминает Александр Бауэр. – Мы налегке и вышли из дома. На станции нас погрузили в товарняк, где перевозили скот. Поезд двинулся южной веткой, через Алма-Ату, в Красноярск. Пока доехали, настали холода, навигация закончилась, и людей расселили по деревням. Летом следующего года собрали на речном вокзале и погрузили на теплоход "Иосиф Сталин". По словам Александра, людям не сообщили, куда их везут. Было известно только, что теплоход двинулся на север. Судно было забито под завязку, это особо отложилось в памяти тогда еще 7-летнего мальчика. Семья Бауэр лежала внизу около трапа. Временами теплоход останавливался и выгружал людей. – Примерно через полторы недели, 15 сентября, подошла наша очередь. Был тихий, ясный, солнечный день. Мы вышли на берег и опешили. Кругом ни души. Охотничья избушка, где жил рыбак по фамилии Агапитов, и склад со снастями. Потому поселение так и прозвали – Агапитово, – рассказывает Александр Бауэр. – Выгрузили несколько сотен человек, кинули им несколько мешков с крупой и мукой. Ни теплых вещей, ни других продуктов, ни посуды не было. На следующий день начался прилив, и мешки намокли. Мужики бросились рыть землянки, но земля-то мерзлая, лопата заходила лишь на полметра – растапливали кострами. Где-то метров 5 прорыли вглубь и длиной метров 100 траншею. Это и был первый наш дом. Внутри поставили большие бочки и трубы сделали наружу, их топили, чтобы согреться. Электричества не было, только лучинки. – Как же вам удалось выжить? – Меня спасло то, что я приглянулся местному охотнику Агапитову. И на второй год нашей жизни в тех местах он научил меня ловить зайцев и куропаток, их там было не счесть. А под весну появлялись снегири. Это прелесть, один сплошной жир. Так я хоть как-то кормил маму и себя. Позже научились запаривать еловые ветки, от цинги это реально спасало. – Сколько лет вы прожили в Агапитово? Как там складывалась ваша жизнь до реабилитации? – На третий год в Агапитово нам прислали учительницу и организовали школу. Она молоденькая русская, а мы-то – немцы, латыши, эстонцы, по-русски ничего не понимали. Собрала она нас в первый раз, написала на доске буквы, начала что-то объяснять. А мы молчим. Она догадалась, что мы ничего не понимаем, и как заплачет. Мы в ответ тоже заревели. Так никакого урока и не получилось. На второй день она стала писать буквы: а, о, у – и петь их. Мы подхватили. Так и выучила нас до четвертого класса. После этого в 1948 году меня отправили в Игарку, в интернат. А мама пробыла в Агапитово до 1956 года, пока нас не реабилитировали. В Игарке за зданием, где мы учились, находилась комендатура, раз в месяц нам надо было отмечаться. И каждый раз нас встречали словами: "Ну что, фашисты, пришли". "Потерпите, дети, – успокаивали нас воспитатели, – скоро всё изменится". Но и после реабилитации к нам ужасно относились. В 18 лет я пришел в военкомат, уже работал, меня на работе уважали. Хотел служить пойти, а мне говорят: "Тебе не положено, ты враг народа". Позже меня снова вызвали в военкомат и сообщили, что теперь я уже не враг и пора отдать долг Родине. И меня отправили служить на Чукотку. Прямо насмешка какая-то: опять на север.

"Плевали в котелок"

Полина Бауэр о тех трагических событиях знает больше по воспоминаниям родных, ведь на момент ссылки ей было всего 3 года. – Мы жили в Красноармейске (раньше он назывался Бальцер, по-немецки). Летом 1941 года нашу семью: маму, папу, бабушку, дедушку, дядю, меня и годовалую сестренку – посадили на поезд и повезли в Сибирь. Мама была беременна третьим. Нам тоже сказали, что везут ненадолго. С собой у нас было только то, что на себе надето, легкое, лето же было. Помню, что мама полы даже помыла в доме и цветы побрызгала, все чистенько оставила. Ехали в товарняке, спали на полу, очень долго, это я сама запомнила. Кушать было особо нечего, на стоянках папа бегал и что-то доставал. Помню, в Алма-Ате вышел и принес нам красных запашистых яблок. На стоянках двери вагонов открывались и мы, дети, сидели там как воробушки, свесив ноги.​ ​– Что вы помните о жизни в Сибири? – В Красноярском крае нас распределили в село Хайдак на подселение к местным – там жили эстонцы. Папу отправили на лесоповал. У дяди и дедушки был открытый туберкулез, поэтому их не взяли. В Хайдаке мы прожили всю зиму. Языка их не знали, они нашего тоже, изъяснялись, как могли. Относились они к нам хорошо. Подоят корову и кричат мне: "Туду руто пимо стако". Я понимала и неслась, чтобы налили молока. 25 апреля мама родила мальчика, очень крупного, 6 кг, хотя сама такая маленькая была. Потом по Енисею маму с тремя маленькими детьми отправили в Агапитово, где жизнь была серая, голодная. Три года мы, дети, просидели в землянке на нарах, ни разу не поднявшись наверх. Морозы стояли страшные, а носить нам было нечего. В землянке только малюсенькое окошечко было, в него мы смотрели на небо. Каждый день мама, слабая после родов, уходила валить лес, с нами оставалась бабушка. Братик умер почти сразу же, кормить маме его было нечем. Через некоторое время я вся покрылась чирьями, живого места на мне не было, шрамы от них остались до сих пор. Все дети были во вшах, мы даже не представляли, что значит мыться. – Как удалось вам с сестрой выжить? – Через два года нас перевезли из Агапитово в Носовую – поселение, в котором были нормальные дома. Мы жили в бане. И раз в неделю, в субботу, когда хозяевам нужно было помыться, выходили на улицу, а после возвращались в сырое совсем помещение. Там нам было уже хорошо, у людей была картошка. Мама ходила и собирала очистки, а потом пекла их на печи. И такие они вкусные были. А дальше спас случай. Дедушка был мастером по выделке кожи. И на третий год всю нашу семью забрали в Игарку – туда привозили скот для выделки. Только благодаря этому мама, сестра, дедушка и я остались живы. – Как к вам относились местные жители? – Местные нас не любили и называли фашистами. Бабушка на улице в котелке варила тюрю и разливала нам по консервным банкам – посуды не было, горячо, сразу не возьмешь. А русские ребятишки бегали вокруг и плевали в котелок. Что нам было делать – не выливать же, мы это ели. В Игарке я из-за чирьев еще год в школу не могла пойти, они кровоточили и одежда к коже прилипала. А когда поджили и пошла, тоже приятного мало было. Помню, сижу, а за мной мальчишка весь урок тыкает и тыкает меня в спину острием пера, а я пожаловаться боюсь. Никем мы были для местных. Училась я неплохо, и мне все кричали: "Дай списать, фашистка!" Чуть постарше стала, у меня одно в голове: никогда за русского замуж не пойду. Ведь у нас многие, перепуганные, выходили, чтобы поменять фамилию. А у меня такой характер: думала, какая есть, оскорбленная и униженная, такой и останусь на всю жизнь. – Как вы познакомились с будущим мужем? – Наше знакомство – чистая случайность. В 1964 году встретились на свадьбе у знакомых. Он только меня увидел и сказал, что я его будущая жена. Я, конечно, возмутилась, но мы стали общаться. Так и выяснили, что у нас общее прошлое. Больше друг без друга уже не смогли. – Были ли мысли вернуться на родину после реабилитации? – Когда наши дочки родились, мы хотели поехать домой, даже документы подавали. Но нас не пустили: несмотря на реабилитацию, возвращаться на историческую родину нам было нельзя. В любой другой регион, но только не домой. Позже, когда открыли границы, многие наши начали уезжать в Германию. Мы тоже думали об этом, но я родилась в России, столько здесь пережила, это моя историческая родина. Да, мы здесь "фашисты", но и там мы были бы чужими. Поэтому решили остаться. – Вы получили хоть какую-то компенсацию от государства после реабилитации? – Мой дядя уже в 70-х годах долго хлопотал, и ему выдали 10 000 рублей, так как дом был записан на него. Он поделил эти деньги между членами семьи, которые на тот момент остались в живых. Но это были сущие копейки. После реабилитации Полина Эмануиловна всю жизнь проработала бухгалтером на Игарском лесокомбинате, а Александр Яковлевич был там же слесарем, токарем и начальником цеха, а позже – директором электростанции в Игарке. В 1995 году они ушли на пенсию и в этот же день улетели из Игарки в Красноярск к дочерям, поселились там насовсем. Сейчас Полине Бауэр – 79 лет, Александру Бауэру – 83 года. Они живут в двухкомнатной квартире в Красноярске, ухаживают за дачей – выращивают овощи. У них две дочери и четверо внуков. – Вы всю жизнь прожили в Сибири, как вы считаете, вы, наконец, стали здесь своими? – Нет, так и не стали. Национальная вражда, которую мы ощущали тогда, есть и сейчас. Буквально недавно с соседкой по даче поспорили, а она мне: "Не нравится, езжайте в Германию". Здесь, в Сибири, мне еще очень долго снился родной дом. Нет, я не хотела в него вернуться, но во сне постоянно видела. И в 1974 году мы с мужем решили поехать ко мне на родину. Адрес: Фабричная, 35, я помнила наизусть. Поспрашивали у прохожих, подошли, увидела домишко, я будто только вчера из него вышла. Длинная летняя кухня во дворе, печь посреди комнаты – еще дедушка мой ставил, все так же осталось. Муж сфотографировал меня на память на фоне дома, и в этот же день мы уехали. Больше он мне никогда не снился. Вообще, по сей день мы здесь, в Сибири, чужие. Это не кончится, наверное, пока мы все не ляжем в могилы. Может быть, нашим детям будет легче, они-то уже поменяли фамилии на русские.

Источник: http://aussiedlerbote.de/main/3949-day- ... istka.html
© Газета «Переселенческий Вестник» (Zeitung «Aussiedlerbote»)
Интересует, фамилия Bangert из Dittel
фамилия Diener из Katharinenstadt/Marxstadt/Warenburg
фамилия Krug из Krazke
фамилия Kramer из Katharinenstadt
Аватара пользователя
NataKarp
Частый посетитель
Сообщения: 62
Зарегистрирован: 06 сен 2011, 18:33
Благодарил (а): 100 раз
Поблагодарили: 64 раза

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение NataKarp »

Государственный архив Российской Федерации не хранит списки и личные дела спецпоселенцев. Однако, просматривая дела фонда 4-го спецотдела НКВД, занимавшегося вопросами спецпереселенцев, я иногда встречаю упоминание имен. Чаще всего, в отчетных документах или справках, где приводятся конкретные примеры. Так в одном из дел мне попалось несколько документов о семье Кайзер. На их основе я и составила краткую биографическую справку. Я подумала, а вдруг найдутся потомки Кайзера Филиппа Кондратьевича, или те, кто знает его детей, внуков… А может даже просто люди, которым небезразлична судьба немецких спецпоселенцев или кто занимается исследованиями по этой теме. Эти документы – исключительный случай, так как, повторюсь, ГА РФ не хранит списки и личные дела депортированных. Дело рассекречено лишь наполовину.

Состав семьи: Кайзер Филипп Кондратьевич, 1900 г.р., жена Кайзер Екатерина Егоровна, 1900 г.р., дочь Кайзер Анна Филипповна, 1924 г.р., Кайзер Вера Филипповна, 1928 г.р., дочь Кайзер Екатерина Филипповна, 1930 г.р., сын (имя в документах ни разу не упоминается).

Кайзер Филипп Кондратьевич, уроженец с. Привольное АССР Немцев Поволжья (Ровенский район Саратовской области). С 1935 г. проживал в Московской области. Арестован 11.09.1941 г. (по другим данным в октябре месяце) Ухтомским РО УНКВД Московской области. Осужден Особым Совещанием НКВД СССР 10.06.1942 г. за антисоветскую агитацию на пять лет.

Екатерина Егоровна, дочь Вера, дочь Екатерина и сын в августе 1941 г., согласно документам, эвакуировались из Московской области в город Маршанск Тамбовской области. В октябре того же года они переехали в Южно-Казахстанскую область, куда уже была депортирована старшая дочь Анна. С этого момента все они состояли на учете спецпоселения (должно быть на основании постановления ГКО № 636сс от 06.09.1941 г. «О переселении немцев из г. Москвы и Московской области и Ростовской области» - прим. автора), а сын как «мобилизованный немец». До 1947 г. проживали в Ильичевском районе Южно-Казахстанской области (ЮКО). 28.06.1947 г. по разрешению УМВД ЮКО выбыли в Татарскую АССР, г. Чистополь «с целью соединения с мужем». В соответствии с приказом МГБ и МВД СССР № 00219/00374 от 01.04.1952 г. Кайзер Филипп Кондратьевич тоже взят на учет спецпоселения.
В 1954 г. Филипп Кондратьевич через депутата Верховного Совета СССР Леонова Л.М. подавал заявление о снятии его с учета, «в связи с тем, что как спецпоселенец он не может выезжать в служебные командировки и на самостоятельное курортное лечение…». Однако в просьбе ему было отказано.

ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 833. Лл. 23-33.
Гуссенбах: Герман, Мюллер, Бедель, Меркер, Бахман, Декерт, Безель, Кайб, Книсс, Пропп, Девальд; Диттель: Зайбель, Дитрих; Франк: Хирш, Грюнвальд, Леонхардт, Бетц; Кратцке: Боксбергер; Кольб: Райбер и др.
elviramadigan53
Постоянный участник
Сообщения: 593
Зарегистрирован: 25 дек 2016, 18:18
Благодарил (а): 2465 раз
Поблагодарили: 260 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение elviramadigan53 »

Встречались Вам имена Зайберт Юлиус Яковлевич? Или Деобальд Яков Фридрихович?
Oksana.Gerdt
Постоянный участник
Сообщения: 120
Зарегистрирован: 10 май 2017, 20:10
Благодарил (а): 81 раз
Поблагодарили: 15 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Oksana.Gerdt »

2018-04-19 11:58:23
Гунгер Николай Егорович 05.01.1900г.р.
http://shot.qip.ru/00V16C-5cMfvXJiv/
https://ru.openlist.wiki/%D0%93%D1%83%D ... %87_(1900)

Получила документы из ИЦ МВД Нижегородской области. У моего дедушки Гунгер Николая Николаевича (сын Гунгера Николая Егоровича) есть две сестры Антонина 1937г. и Мария 1942г.р., о их семья мне ничего не известно. Я внесла известные мне сведения на сайт "Открытый список". Возможно когда-нибудь кто-то из родственников заинтересуется своими корнями и откликнется. Спасибо!
Гердт, Гунгер, Берш, Талхаймер (Далхаймер), Штерц. Село Штрассбург и село Страссбург Одесской обл.
Аватара пользователя
NataKarp
Частый посетитель
Сообщения: 62
Зарегистрирован: 06 сен 2011, 18:33
Благодарил (а): 100 раз
Поблагодарили: 64 раза

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение NataKarp »

Персональных списков спецпоселенцев в ГА РФ не имеется. Однако, просматривая дела фонда 4-го спецотдела НКВД-МВД СССР, можно встретить порой имена спецпоселенцев в докладных записках и в общих материалах внутренней переписки.

Докладная записка начальника Управления МВД по Архангельской области полковника А. Бровченко № 9/1024 от 31 мая 1955 г. начальнику 4 спецотдела МВД СССР полковнику Б.В. Новикову

Содержание: о снятии с учета спецпоселения пяти человек членов КПСС и членов их семей по распоряжению МВД СССР № 86 от 10 мая 1955 г. на основании постановления Президиума ЦК КПСС от 9 мая 1955 г. о снятии с учета спецпоселения членов КПСС и кандидатов в члены КПСС. Все являются гражданами СССР. По национальности - немцы:

1. ГЕРБ Лидия Августовна, 1912 г.р.
2. НЕЙФ Александр Михайлович, 1913 г.р.
3. КЕЛЛЕР Георгий Генрихович, 1899 г.р.
4. ШЕЛЬГОРН Альфонс Иванович, 1915 г.р.
5. ВЕБЕР Давид Андреевич, 1912 г.р.

1. ГЕРБ Генрих Генрихович, 1915 г.р.
2. ШЕЛЬГОРН Анна Адамовна, 1915 г.р.
3. ШЕЛЬГОРН Владимир Альфонсович, 1936 г.р.
4. ВЕБЕР Анна Андреевна, 1884 г.р.

ГА РФ. Ф. Р-9479 Оп. 1. Д. 843. Л. 215-215 об.
Гуссенбах: Герман, Мюллер, Бедель, Меркер, Бахман, Декерт, Безель, Кайб, Книсс, Пропп, Девальд; Диттель: Зайбель, Дитрих; Франк: Хирш, Грюнвальд, Леонхардт, Бетц; Кратцке: Боксбергер; Кольб: Райбер и др.
Аватара пользователя
NataKarp
Частый посетитель
Сообщения: 62
Зарегистрирован: 06 сен 2011, 18:33
Благодарил (а): 100 раз
Поблагодарили: 64 раза

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение NataKarp »

В описи к фонду 4-го Спецотдела МВД СССР в заголовке дела № 843 имеется приписка «списки спецпоселенцев». Вот то, что я обнаружила, открыв это дело. Возможно, кому-то информация будет полезна с научно-исследовательской точки зрения, а кто-то найдет здесь имена своих родственников. Я сделала выдержку из основного текста, сохранив оригинальное содержание. В квадратных скобках указала краткое изложение абзаца своими словами.

Докладная записка начальника Управления МВД полковника Мартынова № 5/Р-4844 от 12 сентября 1955 г. начальнику 4 спецотдела МВД СССР полковнику Новикову Б.В.

[по Челябинской области]

Подавляющее большинство спецпоселенцев к работе относится хорошо, примерно около 20% работающих на промышленных предприятиях являются передовиками производства, перевыполняют нормы выработки на 130-150% и выше.

Так например: спецпоселенец немец Зельцер Виктор Каспарович, 1931 года рождения работает газосварщиком в Монтажном управлении «Востокметаллургмонтаж» ежемесячно перевыполняет нормы выработки на 130-150%, в настоящее время учится на курсах мастеров, в 1954 году приобрел машину «Москвич», собирается покупать «Победу»;

спецпоселенец Землер Владимир Вильгельмович работает слесарем на Бакальском заводе «Металлоконструкций», на протяжении всего 1955 года выполняет нормы выработки на 150-200%, считается лучшим слесарем завода. В 1954 г. Землер В.В. выезжал на соединение с родителями в Молотовскую область, где прожил около месяца, после чего возвратился и заявил, что больше никуда не поедет;

спецпоселенец Литке Евгений Григорьевич, 1909 года рождения, не имеет технического образования, в течение ряда лет работал мастером на Бакальском заводе «Металлоконструкций», в 1955 году назначен начальником цеха на том же заводе;

спецпоселенцы немцы Шмидт Иван Яковлевич, Шмидт Эвальд Яковлевич, Нейверт Егор Егорович, Раснер Роберт Эдмундович и Ризен Вильгельм Яковлевич, работая навалоотбойщиками в шахте № 5-6 треста «Копейскуголь» с 1942 года, из года в год перевыполняют нормы выработки.

[Далее о тех, кто не стараются закрепиться на постоянное местожительство в области]:

Спецпоселенец Гельд Владимир Карлович, 1910 года рождения, по профессии дирижер, часто меняет место работы, неоднократно нарушал режим, стремится на прежнее место жительства – в город Москву.

Спецпоселенец Нордгеймер Владимир Андреевич, 1924 года рождения, по образованию – медицинский фельдшер, по этой профессии не работает, а с 1945 года работает товароведом в торговых и сбытовых организациях, часто меняет место работы, стремится возвратиться в Крым, откуда был выселен в 1941 году с родителями.

[О материально бытовых условиях]:

спецпоселенец Коль Александр Александрович, имея на иждивении жену и 3 детей, работает слесарем на ремонтно-механическом заводе треста «Челябметаллургстроя», ежемесячно зарабатывает 1200-1300 рублей, имеет корову, свинью, в 1955 году построил собственный дом;

спецпоселенец Нейверт Егор Егорович, 1900 года рождения, имеет семью в 5 человек, из которых сам и два сына работают на шахте № 5, зарабатывают в месяц до 4000 рублей, имеют свой дом, корову и птицу;

спецпоселенец Клюг Яков Филиппович, слесарь «Спецстроя», имеет автомашину «Победу», продивает в квартире предприятия, имеет свиней, кур;

спецпоселенец Шнайдер Фридрих Фридрихович, имея на иждивении жену и двух детей, в 1955 году получил ссуду и приступил к строительству собственного дома;

спецпоселенец Дешле Иван Антонович, 1890 года рождения, имея семью в 5 человек, сам работает сторожем, а сын навалоотбойщиком на шахте № 416 в городе Копейске, оба зарабатывают в месяц до 2000 рублей, имеют свой дом, коз и приусадебный участок;

[О плохих квартирных условиях]:

В плохих квартирных условиях проживают около 2000 человек, основная масса которых работают в строительных организациях треста «Челябстрой» и «Челябметаллургстрой» и проживают в бараках-времянках, срок эксплуатации которых истек, последние не ремонтируются, так как подлежат сносу. Так например:

спецпоселенец Штебнер Андрей Томасович, 1907 года рождения, с 1946 года проживает в бараке, приспособленном из летнего гаража, обмазанного глиной, на площади 12 кв. м. с семьей в 5 человек (жена и 3 детей);

спецпоселенец Мецлер Александр Людвигович, 1920 года рождения, имея семью 3 человека, проживает в разваливающемся бараке треста «Челябметаллургстроя», барак подлежит сносу, не ремонтируется, а квартиру трест предоставить в ближайшее время не может.

[О тех, кто имеет хорошие заработки, но не желает оставаться жить в Челябинской области]:

спецпоселенец Фриц Альберт Эдуардович, 1905 года рождения, имеет семью из 5 человек, из которых четверо работаю, зарабатывают в месяц около 5000 рублей, имеют свой дом, корову, мотоцикл, - заявляет, что если он будет снят с учета спецпоселения, то сразу же вернется на Кавказ;

спецпоселенец Плетцер Эдуард Эдуардович, 1897 года рождения, работает слесарем, зарабатывает не менее 800-900 рублей в месяц, жена русская, проживает с детьми в Ленинграде, переезжать в Челябинскую область не хочет;

спецпоселенец Боон Александр Александрович, 1918 года рождения, работает начальником погрузки на шахте № 205, зарабатывает 1500 рублей в месяц, имеет жену, проживает в хорошей квартире предприятия, но не дождется когда разрешат вернуться ему в Ленинград;

спецпоселенец Копор Рейнгольд Алексеевич, 1919 года рождения, семья 6 человек, работает завхозом в школе, жена работает преподавателем в музыкальной школе, зарабатывают оба до 1600 рублей в месяц, имеют свой дом, мотоцикл, пианино, корову, тем не менее стремится вернуться в Крым;

[О тех, кто работает в строительных организациях, имеет низкие заработки и стремится уехать из Челябинской области]:

спецпоселенец Миллер Александр Филиппович, работающий в тресте «Челябстрой», имеет на иждивении 6 человек семьи, зарабатывает в месяц не свыше 500 рублей;

спецпоселенец Рейн Александр Мельхиорович, работает слесарем на ремонте эскаваторов и других машин в тресте «Челябстрой», в среднем зарабатывает около 500 рублей в месяц;

спецпоселенец Полль Яков Иванович работает печником в жилищно-коммунальном отделе, имея семью в 4 человека, зарабатывает в месяц 400 рублей

[10 человек немцев спецпоселенцев работают на режимном объекте (строительство МВД СССР № 247), являются хорошими специалистами, их имена не перечисляются]

ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 843. Лл. 279-283.
Гуссенбах: Герман, Мюллер, Бедель, Меркер, Бахман, Декерт, Безель, Кайб, Книсс, Пропп, Девальд; Диттель: Зайбель, Дитрих; Франк: Хирш, Грюнвальд, Леонхардт, Бетц; Кратцке: Боксбергер; Кольб: Райбер и др.
NATaL
Постоянный участник
Сообщения: 248
Зарегистрирован: 23 июл 2017, 13:17
Благодарил (а): 45 раз
Поблагодарили: 138 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение NATaL »

Со слов потерпевшей

Девочка лет 5-6 ей было. Находилась в лагере вместе с родителями.
Однажды возле бараков останавливает её одна женщина, немка по имени Матильда. Она была из того же барака.
Схватила за грудки и трясёт и спрашивает: " Wo ist dein Vater? Wo ?"

Отец уже был на работах и в принципе какие могут быть вопросы.
Повторялась такая ситуация раза 2-3. Матильда была портниха и шила платья жёнам работников НКВД.

А потом стала девочка старше и узнала она от людей, что люди её боялись и когда Матильда появлялась в бараке , то остальные все замолкали. Доносила она на людей.

Девочка запомнила это на всю жизнь. Родителям от страха девочка никогда не рассказывала, даже будучи в зрелом возрасте родители так и не узнали об этом от неё.
Аватара пользователя
Wolgadeut
Постоянный участник
Сообщения: 530
Зарегистрирован: 03 июн 2016, 13:58
Благодарил (а): 588 раз
Поблагодарили: 967 раз

Репрессированные немцы и их судьбы

Сообщение Wolgadeut »

Открытое обращение Международного Союза общественных объединений российских Немцев к Канцлеру ФРГ А. Меркель

Уважаемая госпожа Канцлерин!

Открыто обращаясь, мы просим Вас проявить политическую волю и в инициативном порядке предложить руководству России провести в 2018 году двухстороннюю рабочую встречу в формате А. Меркель – В. Путин, на которой, в итоге, совместно принять решения по реабилитации народа российских немцев в России и по уравниванию социального положения немцев из России в Германии с положением коренных жителей Германии.

В том случае, если российская сторона официально подтвердит свой отказ в законной реабилитации народа российских немцев и в соответствии с Межправительственным Российско – Германским соглашением 1992 года, тогда, просим Вас рассмотреть возможность и принять в качестве переселенцев в Германию всех желающих из числа немцев, проживающих сегодня в России.

Такое решение будет гуманным и справедливым и перевернет последнюю страницу истории борьбы общественности российских немцев за восстановление справедливости и доброго имени немцев в России, к которым она не смогла отнестись по-отечески.

С уважением,
Президент Международного Союза общественных объединений российских немцев
Д-р В.Ф Баумгертнер.
26 июня 2018 года. http://rd-zeitung.eu/ru/%d0%be%d1%82%d0 ... be-%d1%81/
Post Views: 68
Эндерс / Усть-Караман: https://ustkaraman.ucoz.net + https://dorf-enders.de.tl + https://hronika-s-ust-karaman.webnode.ru/ + Danke im Voraus = *DRINK*
Ответить

Вернуться в «Депортация и трудармия»