Спецпоселения Котласского и Великоустюгского районов

[Artjom Mayer]

Я веду исследования по немцам Котласского и Великоустюгского районов, постепенно буду публиковать в этой теме все материалы, которые у меня на данный момент успели накопиться.

[Vbsilinsky]

Мой дед Гаан Фридрих Фридрихович (Hahn Friedrich) в сентябре 1941 г. депорирован со станции Урбах Саратовской области, где был председателем сельсовета, на Алтай, затем в начале 1942 г. в Котлас, находился в трудармии в Желдорлаге (Котласлаге), строил мост через Северную Двину. Выжил, в Котласе и прожил до старости.

[Artjom Mayer]

Немецкая диаспора Великого Устюга начала формироваться очень давно. Основная волна заселения шла через Архангельскую немецкую слободу и оседала в некоторых городах выше по течению Северной Двины. Так в крупных промышленных и торговых центрах начали образовываться свои небольшие культурные немецкие автономии: в Красноборске, Холмогорах и Великом Устюге. В последнем, к 17-18 веку около Иоанно-Предтеченского монастыря, сформировалась своя немецкая слобода, которая дала название Немчиновому ручью, сохранившему свое название и сегодня.

По памятной книжке Вологодской губернии 1861 года, в статистических сведениях, содержится информация, что в Вологодской губернии проживает 396 католиков, 87 лютеран и реформаторов. Большая их часть распределялась между городами Вологдой и Великим Устюгом. В памятной книжке 1864 года учитывают вероисповедание уже по различным городам. В Устюге на этот период проживает 44 католика и 38 протестантов.

А вот к 1918 году их число сильно увеличивается. В городе проживает 151 католик (92 муж и 59 жен) и 578 протестантов (408 муж и 170 жен). Такая диспропорция возникает из-за Первой мировой войны, по результатам которой из приграничных районов выселяют подданных Германии и Австрии, вне зависимости от того, сколько времени они прожили в Российской империи или какие должности занимали. Их переселяют поглубже на Север, многих распределяют вокруг различных уездных городов, в том числе около Устюга, Тотьмы, Котласа и пр. С этого момента начинается история репрессий: сначала интернирование, затем раскулачивание, а в последующем депортации и репатриация.

[Artjom Mayer]

Мой дед Гаан Фридрих Фридрихович (Hahn Friedrich) в сентябре 1941 г. депорирован со станции Урбах Саратовской области, где был председателем сельсовета, на Алтай, затем в начале 1942 г. в Котлас, находился в трудармии в Желдорлаге (Котласлаге), строил мост через Северную Двину. Выжил, в Котласе и прожил до старости.

Если у вас сохранились воспоминания вашего деда, фотографии или что-то еще, то я был бы рад с вами пообщаться. Собираю всю информацию.

[Vbsilinsky]

Мы с сестрой пишем книгу про деда и других предков по немецкой линии. Есть фотографии, документы из личных дел переселенцев из ИЦ УВД Архангельской области и Алтайского края. Воспоминаний деда нет. Он никогда не распространялся на эту тему, есть только воспоминания о нем, его родителях. Что Вы хотите знать, я скину информацию на электронный адрес

[Artjom Mayer]

Интернированные

С началом Первой мировой войны в Российской империи появляется закон, датированный 2 февраля 1915 года о "Ликвидации немецкого засилья". По нему началась ликвидация немецких колоний, волна переименований немецких названий в русские, выкуп имущества немцев вне зависимости от их желания и продажа его с торгов. Германскими или австрийскими подданными считались даже те, кто получил гражданство РИ после 1880 года. Самые трагичные страницы истории этого периода касаются немцев из Прибалтийского края РИ, которых по нескольким указам начали выселять с территории Прибалтики и насильно перевозить вглубь империи.

Указ А.Е. Эверта от 22 июля 1914 года "О выселении всех германских и австрийских подданных".
Указ Николая II "О правилах, которыми Россия будет руководствоваться во время войны 1914 года".

Хотя на заседании Совета министров 7 октября 1914 года и были предприняты попытки остановить переселение, так как невозможно превратить всю эту массу народа в военнопленных и потратить огромные деньги на их переселение и содержание, остановить его не удалось. Немцев передали из-под управления военной администрации под управление гражданской полиции, которая и продолжала контролировать перевоз людей. Гражданская администрация поделила германских и австрийских подданных на две категории: первая - военнообязанные мужчины, которым запрещался выезд за границу, и вторая - женщины, старики и дети, у которых была возможность выезда. Им стали выдавать паспорта и они смогли избежать депортаций. Этим и объясняется разница между мужским и женским населением лютеран к 1918 году в Великом Устюге.

Подробнее про интернирование можно прочесть вот тут: https://cyberleninka.ru/article/n/vysel ... odu/viewer

[Artjom Mayer]

В Великоустюгском центральном архиве (ВУЦА) и Вологодском государственном архиве (ГАВО) имеется множество дел, которые освещают жизнь интернированных. Например,

1) "Дело о заключении под стражу германских подданных М. Фингера, Р. Генигера за разговор на немецком языке в г. Великий Устюг", 1918 г. Ф. 18, Оп. 1, Д. 6713

2) "Переписка с помощником начальника 1-го района милиции о розыске самовольно отлучившихся солдат и беглых военнопленных немцев", 1918 г. Ф. Р-26, Оп. 1, Д. 303

3) "Дело по докладу священника Апполинария Заплатина о распространении в северных уездах немецкими военно-пленными сектантами сектанстских листовок", 1915 г. Ф. 496, Оп. 1, Д. 19653

4) "Документы о надзоре за военнообязанными германскими и австрийскими подданными", 1918 г. Ф. Р-26, Оп. 1, Д. 11

5) "Дело по обвинению проживающего в д. Теребаево Кипшенской волости Никольского уезда германских подданных Э.Э. Гаупта, Ф.А. Дрееса, Я. Майера, Г.Э. Шуберта в изготовлении крепких напитков", 1917 г. Ф. 102, Оп. 1, Д. 160

6) "Дело о переезде из Яренского уезда на жительство в город Великий Устюг германских подданных Э.Г. Летца с женой", 1917 г. Ф. Р-26, Оп. 1, Д. 10

7) "Дело о краже денег у военнообязанного германского подданного, проживающего в г. Усть-Сысольске Г.Г. Неддеймайера", 1917 г. Ф. 86, Оп. 1, Д. 901

Как видно даже из заголовков дела, жизнь у интернированных была не самая радужная. Многие жили скоплениями в одной избе в отдаленных северных деревнях, пока их жены и дети находились за границей или не могли к ним выехать. Интернированным запрещалось говорить на немецком языке, проповедовать свою религию, собираться вместе больше, чем несколько человек, действовал комендантский час, было скудное питание, а чтобы устроиться на работу требовалось специальное разрешение от городской администрации и полицейских урядников.

[Artjom Mayer]

Публикую список военно-обязанных Германских и Австрийских подданных, проживающих в г. Великий Устюг на момент 10 июня 1917 года. Тут будут только фамилии, если найдете знакомую, то напишите мне, я вышлю копии более подробных списков из архива.
В спойлере:

 

Арнольд Г.Г.
Аннонайт Ф.Ф.
Бернин В.Г.
Беме М.М.
Бюркле Г.А.
Бурмейстер Г.Х.
Бренцель А.Э.
Бургард Г.Г.
Бюнин Э.А.
Брениг В.П.
Бартш Р.Р.
Бергер К.К.
Бреде И.Ф.
Бюбель А.М.
Бюхау А.Ф.
Боуше А.А.
Бендрат Г.М.
Браун А.А.
Боте Ф.А.
Брухмайер А.А.
Ватерман А.А.
Вантер Ф.Р.
Вольфарт М.Э.
Вольпи А.Ф.
Ваверзиг Р.Ф.
Вигро Р.К.
Вутке О.К.
Венкель А.А.
Виль М. Э.
Виль Я. Э.
Вагнер К.
Вейхман Г.К.
Вимер Ф.Ф.
Вимер И.Ф.
Вебер И.Ф.
Вестерман В.
Гензен А.А.
Гиммельман А.Х.
Гаймбек Г.И.
Гильман А.А.
Гроссер П.П.
Герке К.Б.
Гане Ф.К.
Геринг Э.Э.
Гинан Л. Ф.
Генц Б.А.
Гардт В.
Гроховин Р. В.
Гесслер А.О.
Гельднер К.Э.
Гюльсман К.В.
Гуль Р.К.
Гелепель О.И.
Генигер Р.В.
Гофман Г.К.
Грейнер В.Э.
Гуссман Э.Э.
Геш Т.Т.
Гошкирхнер К.И.
Гертнер Р. Р.
Гундертмарк И.Х.
Гирода И.С.
Градецкий В.Ю.
Гезерт О.
Гейнеман Г.Г.
Горн В.П.
Гроссе К.И.
Граховино Л.В.
Гебихт В.
Глассмахер В.
Гамжа Г.И.
Даум Э.Ф.
Динтшер М.Р.
Дейнлекн И.К.
Джевас И.А.
Дузни И.Ф.
Домбровский Ф.Г.
Донимирский С. С.
Жак И.П.
Жак Г.И.
Зегуг П.П.
Затке А.П.
Зейк Г.Г.
Зешуля И.К.
Зейферт П.Г.
Зейферт Г.Г.
Иессен А.Г.
Крихбаум А. Е.
Коллер Г.
Кельнер В.А.
Крук Д.В.
Карк Ф.В.
Кестер О.
Крепин П.
Кунья Ф.
Кюн С.М.
Кальф Р.Н.
Кальф П.Н.
Келер А.Э.
Кристаль А.А.
Крамер Г.И.
Кениг П.Ф.
Клейншмидт Г.Г.
Камрад К.А.
Камрад Ф. А
Клейн Г. В.
Кресс Я.
Кюне К.К.
Клинкзих А.Э.
Кальф Н.О.
Колодкевич И.Ф.
Кашуба Ф.И.
Клейдер Н.Э.
Казак Э.Б.
Клейдер Г.Э.
Лежен-Дирихлет В.
Лашнский Л.В.
Лейнвебер Г.Р.
Летц Э.Г.
Мурас О.Л.
Мрочковский Ч.И.
Мейнгард В.
Метцлаф Р.Р.
Метци И.
Мендрицкий А.И.
Меринг В.Г.
Митак Г.Г.
Маркварт О.О.
Матеа А.Ф.
Мартенс П.К.
Маац М.Ф.
Мольденгауэр Ф.Ф.
Мейзель Р.Ш.
Майер Н.Я.
Моссак И.И.
Маак А.В.
Метцгер П.Л.
Монат Г.М.
Монат Г.М.
Марховский И.И.
Монат И.М.
Миоль П.Э.
Майер Ф.Ф.
Манискуло И.
Монат М.М.
Монат А.М.
Майер Э.П.
Майшевский Э.Ф.
Микеша Ф.Ф.
Нестлер М.
Новак И.Ю.
Нойгард Ф.Г.
Нейман Я.Я.
Нейман П.Я.
Нюнеман Г.В.
Нейман Ф.Г.
Комейер Г.Г
Нойс В.О.
Оперман В.Х.
Обербек В.В
Отто Р.Б.
Оуга Ю.Г.
Ортаковский И.Я.
Пиллер В.Ю.
Перкун Р.Г.
Пильц Р.Г.
Пфанненштиль Р.
Поль А.Г.
Плессинг Б.
Петерзен В.Н.
Пейкерт А.А.
Пейскерт Ф.Э.
Пфейфер Ф.Э.
Подлятс Э.Ю.
Пешке О.
Павлюк М.И.
Пфейфер Р.Э.
Плюра А.А.
Пивоварский В.
Печинский В.
Пламбек Ф.Ф.
Рихтер О.О
Рамш А.Р.
Рефшлегер А.К.
Ротенбург Р.Ф.
Реймельд И.К.
Рейнбот В.Л.
Рюмлер М.Ф.
Регер К.Ф.
Рейнке А.Ф.
Реймельд В.А.
Раабе Ю.Г.
Рик К.А.
Страздас А.А.
Страздас И.А.
Суховерж А.Г.
Сафрон В.А.
Скрандис Е.Ф.
Страздас Е.А.
Тибе П. Г.
Троллак В.
Трутнау П.Р.
Томчак И.А.
Ткач А.М.
Трост С.Х.
Тонковский И;И;
Тонковский Я.И.
Тржинский Е.Ю.
Уршин Г.М.
Уршин М.Г.
Уршин И.Г.
Фритче Е.И.
Фосс В.В.
Фельбер Г.П.
Ферстер В.А.
Фишер Р.Э.
Фишер О.Э.
Фурман В.В.
Флейтер Г;В;
Фигуле Э.
Футтеркнехт А.К.
Фишер А.Э.
Фингер М.Я.
Фухт Ф.Г.
Феспер Я.М.
Фидлер Э.К.
Флиндлендер О.Л.
Франк Ф.
Фрейлик А.А.
Хенкель А.И.
Цейтнер Р.П.
Целетер Г.И.
Циплис К.К.
Шрам П.Г.
Штитер Э.Ф.
Шульц В.К.
Швальбе Э.Г.
Швальбе П.Г.
Швальбе М.Г.
Шмольке М.Ф.
Шуман Р.Ю.
Шульц С.Г;
Шустер К.Ф.
Шмидт П.А.
Шверц А.Г.
Шлип В.Г.
Швейкерт Г.Ф.
Шульц В.Р.
Штеббе Г.Л.
Шмидт Э.И.
Шнейдер Г.Я.
Шпехт А.В.
Шлихтин Ю. И.
Шварц Г.Г.
Шварц П.Г.
Штейс А.Ф.
Штейс Я. Ф.
Штейс Г.Ф.
Шетейн Ф.Д.
Шпангер О.
Шот Ф.К.
Шликейзен Л.Ф.
Шульц В.Г.
Элерс О.Г.
Эмиль/Эллинг В.А.
Эйдман Т. А.
Эрбер Ф.
Юркшат В.А.
Юркшат Г.В.
Бидерштедт М. А.
Бюхау Е.Д.
Гиблер М.А.
Гиблер Е.Ф.
Кельнер Л.О.
Кавке И.Ф.
Мертьеж М.Т.
Помереннинг Б.
Радецкая/Градецкая С.В.
Страздас К.И
Трефна В.И.
Фрелих Е.Г.
Фохт А.М.
Фохт К.Ф.
Фульграфт Я.М.
Шенгоф Э.Г.
Шеве Е.И.

[valeragaan]

Мой дед Гаан Фридрих Фридрихович (Hahn Friedrich) в сентябре 1941 г. депорирован со станции Урбах Саратовской области, где был председателем сельсовета, на Алтай, затем в начале 1942 г. в Котлас, находился в трудармии в Желдорлаге (Котласлаге), строил мост через Северную Двину. Выжил, в Котласе и прожил до старости.

Вячеслав доброй ночи. Мой дед, Гаан Карл Александрович в возрасте 24 лет, 21 января 1942 года также был мобилизован в трудовую армию, где с 27 февраля 1942 года находился в Северном железнодорожном ИТЛ в рабочей колоне Управления п\я-219 НКВД поселок Железнодорожный Коми АССР. Работал на строительстве железной дороги Умань-Воркута в СМО-4.
Демобилизован 4 февраля 1943 года медицинской комиссией Севжелдорлага НКВД по инвалидности по причине мышечная дистрофия и пеллагра и убыл Ново-Шульбинский район Семипалатинской области. Выданы денежные средства на проезд и продовольствие на 10 дней. В ИЦ МВД сохранилось дело.

[Vbsilinsky]

Здравствуйте, а Карл Александрович откуда, из Ней-Боаро? Мой дед из Лилиенфельда

[Artjom Mayer]

В Советские годы начались массовые депортации немцев 1930-1950 годов. Первая волна переселений - раскулачивание (1930-1933), вторая - депортация из мест компактного проживания прибалтийских, украинских, польских немцев (1936 год), депортация немцев с европейской части России (с 1941) и мобилизация в трудармию (1942-1946), третья - репатриация советских немцев, вывезенных в годы оккупации на территорию Германии, Польши и Австрии (1946-1947). Все они были размещены в спецпоселениях - территориях с особым режимным статусом, который ничем не отличался от ИТЛ системы ГУЛАГ. Про депортации, спецпоселения и раскулачивание написано довольно много. Снова помещать сюда какую-то информацию об этом не буду, остановлюсь на истории спецпоселений конкретно Котласа и Великого Устюга.

[Artjom Mayer]

Изначально в городе Великий Устюг располагались только пересыльные пункты с раскулаченными. Их размещали в монастырях (Михайло-Архангельском, Троице-Гледенском и т.д.), в церквях (например, Георгиевской) и некоторых других объектах. Положение их было ужасным: отсутствовали нор- мальные жилищные условия и продовольственное снабжение, свирепствовали инфекционные заболевания, имела место массовая смертность. На тот момент в городе находилось 3824 спецпереселенца. В соответствии с резолюцией Северного крайкома ВКП(б) от 1 апреля 1930 г. о размещении и устройстве кулацких переселенцев в Северном крае, в основу расселения была положена сельскохозяйственная колонизация преимущественно необжитых и слабо населенных районов. Опыт переселения (расселения) в 1930 г. показал, что центральные партийные и советские органы, приняв решение о кулацких хозяйствах третьей категории, их экспроприации и расселении, не подкрепили его ни материальнотехнически, ни организационно. Поэтому ОГПУ предлагал всех раскулаченных водворять в спецпоселки, использовать преимущественно в отдаленных, нуждающихся в рабочей силе районах на лесо- и торфоразработках, заготовке камня, разработке апатитов, на железнодорожном строительстве. В каждом поселке предусматривалось в среднем размещать 100 семей. Административное управление поселком осуществлял специально назначенный комендант, в помощь которому придавалось от 2 до 5 стрелков охраны. В последствии в эти же спецпоселки начали ссылать и репатриированных, и депортированных.

[Artjom Mayer]

Детприемник в пересыльном пункте в Троице-Гледенском монастыре

[Artjom Mayer]

В Котласе первый пересыльный пункт был организован в месте под названием Макариха. Первые крестьяне – спецпереселенцы появились на Макарихе в 1929 году. Лиходеевский Густав Викеньтьевич родился в селе Будаваня Минской области. Он вспоминает: «Осенью 1929 забрали урожай, скот. В октябре привезли в Котлас. Поселили в бывшие конюшни для солдатских лошадей». Из Западной Белоруссии была раскулачена и выслана семья Червинских. Из воспоминаний Фелицы Игнатьевны Червинской (Нитецкой): «В конюшнях до того стояли кони, больные сапом. Навоз за ночь оттаивал, утром выгребали. Детей старались поднять повыше, где потеплее. От заражения ядовитыми парами умирали дети и старики».
С февраля 1930 года через Вятку по железной дороге в Котлас стали прибывать эшелоны высланных «кулацких семей». Гужевые этапы шли через Вологду. Жительница деревни Куимиха под Котласом М. М. Цирковцева вспоминает, что спецпереселенцев многих гнали пешком от Вологды. Она «девочкой наблюдала, как доставляли спецпоселенцев. На подводах, санях – дети. Женщины и мужчины шли за подводами. У них были узлы и небольшие мешки. Узбеки, таджики. Мужчины шли в полосатых халатах и тюбитейках. А мороз был 30 градусов». Старожил микрорайона Макариха М.П. Елсаков рассказывает: «Пригнали людей, одетых в халаты. Загнали всех в барак, а к утру они и замёрзли». Б.А. Посельский вспоминает зиму 1930 г.: «Я жил в деревне, это 7 км от Котласа. Ведут людей колонной в четыре ряда. На конях - охрана с винтовками. Одеты были по- кавказски: в бурки, а на ногах обмотки вроде из одеяла». С прибытием этапов началось строительство ссыльными примитивных бараков.
Вспоминает Ф.А. Селиванов: «Жили на хуторе Гусев в Оренбуржской области. В феврале 1930 г. всё забрали, объявили, чтобы на завтра были готовы...Привезли в Котлас...послали на Макариху. Там уже стояло два барака. Мы начали строить бараки. Семнадцать дней был на Макарихе и строил бараки. Потом погрузили на подводу и повезли в Устюг». Б.А. Посельский вспоминал: «Места не хватало. Была трудгужповинность. Есть груз, запрягай, вези в Уфтюгу». Как видим, Макариха была совершенно не готова принять такую массу людей. Инструктор НКЗ СССР Снетков в середине апреля 1930 года отчитывался о размещении и устройстве кулаков в Северном крае: «...к половине апреля всего в Северный край прибыло 75 тысяч кулацких семейств, примерно 375 тысяч человек. Размещены в городах, при железнодорожной полосе, во временных бараках и только незначительная часть отправлена к месту поселения. Северный край ещё до сих пор не подготовлен к размещению кулаков».
Как строились шалаши? Вспоминает Ф.А. Селиванов: «Стропила почти до земли, сверху матица, затем обрешётка, и лапами ели, сосны покрывали. Сверху насыпали песок. Пола не было. По углам - печки-железки, они топились дежурными беспрерывно. Нары были по обе стороны в три этажа. На нарах, что на тебе есть, то и стелили. Длина – 15 метров, ширина – 6 метров».
В феврале-марте на севере стояли ещё сильные морозы. Температура в бараках не поднималась выше четырёх градусов. Жуткая картина существования на Макарихе запечатлена в письме в Москву, председателю ВЦИК М.И. Калинину: «Сотни две бараков раскинулись недалеко от железной дороги среди жалкого сосняка. В лагере уже поселены десятки тысяч людей всех возрастов, и каждый день прибывают всё новые и новые эшелоны. В каждом бараке ютится двести с лишним душ. Теснота ужасная: днём толкотня в проходе между нарами, ночью люди лежат на нарах вплотную друг к другу, как сельди в бочке, многим на нарах не хватает места, и они сидят на земляном полу. Три железные печи не в состоянии отопить эти бараки, тем более, что сильный недостаток топлива». В1931 году на Макариху попал «чудесный доктор» Лука, в миру В. Ф. Войно-Ясенецкий. Архиепископ, хирург, психолог, богослов. В своей «Автобиографии» Святитель Лука Крымский пишет: «По приезде в Котлас нас поместили за три версты от него, на песчаный берег Двины, в лагерь, получивший название «Макариха», состоявший из двухсот бараков ,в которых целыми семьями жили раскулаченные крестьяне очень многих губерний. Двускатные дощатые крыши бараков начинались прямо от песчаной земли. В них было два ряда нар и срединный проход. Во время дождей через гнилые крыши лились в бараки потоки воды». Р.А.Ханталин приводит отрывок из документов комиссии о положении спецпереселенцев: «...На окраине Котласа есть селение Макариха. Там - лагерь. В нём скопилось более десятка тысяч человек. За полтора месяца – 1600 трупов. Люди мрут как мухи. Хоронят без гробов – нет досок, нет гвоздей».
По применяемым нормам питания вновь прибывшие были обречены на вымирание. Из «Справки о нормах для членов семейств спецпереселенцев»: мука – 300граммов, крупа – 30 граммов, рыба – 75 граммов, сахар – 12 граммов. Но и этот мизерный паёк не соблюдался. Из письма переселенца из барака No 62: «Хлеб выдаётся с опозданием на 5 дней. Такой мизерный паёк, и то несвоевременно» Обитатели барака No 47 на Макарихе писали в Москву: «Хлеба не хватает, дают 300 граммов, кипятка нет совсем». Переселенец с Макарихи писал Калинину: «...уже не хватает хлеба. Варят во дворе в мороз и ветер...Единственный колодец не может снабдить водой весь лагерь, для этого используется ручей, вода в котором бывает порой так загрязнена, что чай, сваренный из неё, отдаёт мылом и грязным бельём». Спецпереселенка из Минской области Шевченко (Таразевич) Мария Игнатьевна вспоминала: «Давали суп и хлеб один раз в день. Суп выдавали в тазиках...Все вещи, что были, променяли на еду».
М.И. Шевченко вспоминала: «Туалета не было». Анонимный автор писал с Макарихи Калинину: «...стирать не в чем, людей заедают паразиты... Днём, когда пригревает солнце и начинает оттаивать вокруг лагеря, поднимается смрад от скопившихся нечистот...Уже начинаются заболевания заразными болезнями – тифом и дифтерией, от последнего были уже смертные случаи. К весне всё это грозит эпидемией». Обитатели барака No 47 на Макарихе писали в Москву: «Бараки все обвалены дерьмом, народ мрёт». Грязь, вшивость, голод способствовали распространению инфекционных заболеваний. Лука Крымский писал в «Автобиографии», что его перевели с Макарихи в котласскую больницу как хирурга. «Перед самым моим переводом в Котлас в Макарихе вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Жители Котласа мне рассказали, что год тому назад в Макарихе тоже свирепствовали сыпной и другие тифы, и эпидемии чуть ли не всех детских заразных болезней. В это страшное время на Макарихе каждый день вырывали большую яму и в конце дня в ней зарывали около 70 трупов». Современный житель Макарихи Яков Васильевич Кононов вспоминает по рассказам своих родителей: «Нашу семью выслали из Белоруссии. Всего семь человек: мать, отец и пятеро детей от 2 до 12 лет. Дети заболели скарлатиной. Похоронили всех пятерых за одну неделю».
Установить количество людей, погибших на Макарихе, практически невозможно. Не всегда вёлся учёт при раскулачивании и высылке. Например, «в документах архивого фонда Турковской районной особой комиссии по раскулачиванию за 1930-1941 годы списка членов семьи раскулаченного Топоркова Игната Михайловича не имеется»- такой ответ получил А. И. Топорков о семье своего отца из Государственного архива Саратовской области. Порою только устные воспоминания родствнников позволяют установить факт гибели людей на Макарихе. В семье Крейдер, немцев- спецпереселенцев из Поволжья, вспоминают о смерти в шалаше на Макарихе грудного младенца Александра. Станишевский В. Н. на свой запрос в ЗАГС города Котласа получил ответ: «Регистрация смерти ваших братьев Станишевских по городскому отделу за 1930 год не значится».

Милитина Владимировна Клапиюк
История пересыльного лагеря раскулаченных крестьян на Макарихе. 1930 год.

[Artjom Mayer]

Из архивов НКВД. Макариха, 1930-е годы.

[Artjom Mayer]

Сопротивление крестьян – спецпереселенцев на Макарихе

Котласский писатель М.Д. Пузырёв в книге «И покатился колобок» делится своими детскими воспоминаниями о Макарихе: «Холод и голод делали свою работу, выкашивая синюшных деток и не щадя стариков и остальных. Охрана у них была минимальная: комендатура и распорядитель. Да и кто пойдёт в бега от своих детей?» По воспоминаниям Марии Игнатьевны Шевченко: «В Котлас не пускали. Проволоки не было, но постовые стояли». Из воспоминаний Фёдора Андреевича Селиванова следует, что это были люди из числа самих спецпереселенцев. На вооружении имели только палки, поэтому их так и называли – «палочники». Среди них попадались знакомые, земляки, с ними можно было договориться. Когда А.Ф. Селиванов узнал, что его родителей отправляют со складов зернохранилища в Котласе в Устюг, он бежал к ним с Макарихи с помощью «палочника» – земляка. Агафья Павловна Маслова, спецпереселенка из Гомельской области Белоруссии, прибыла в Котлас с семьёй в конце марта. Ей было 18 лет. А.П. Маслова вспоминала: «Лагерной охраны не было. Управлял всем комендант НКВД. Ему помогал отряд «палочников», которые следили за порядком в бараках, участвовали в поисках беглецов, доносили на всех и про всё. На выходе в город стоял пост «палочников». На дороге стояли скрытые посты. Побег почти невозможен: лесом – погибнешь, на дорогах – посты, железной дорогой – жёсткая проверка документов». Мать и сестра двенадцати лет померли на Макарихе. Сама Агафья Павловна и отец попали в леса Яренского района. А две старшие сестры с мужьями бежали на родину, в Белоруссию. «Денег нет, документов нет. Шли пешком с большой опаской. Шли примерно месяц. В родную деревню Белый Бор не пошли. Семьи сменили фамилии. Поселились отдельно в маленькие глухие деревеньки. Обе семьи срубили небольшие домики у самого леса. Жили очень бедно, всего боялись. С людьми общались осторожно», - вспоминала А.П. Маслова. После смерти Сталина сёстры установили с ней связь.
Вместе с подругой бежала Мальцева Антонина Карповна, уроженка Минской области, 1913 года рождения. Пристроились недалеко от Котласа, на Удиме, там не требовали документы. Возвращаться домой или в Котлас побоялись, могли поймать без документов. М.И. Шевченко также бежала с подругой, скрывалась рядом с Макарихой, в деревне Устье. «Хозяева Рогачёвы приняли нас. На работу взяли, документов не спросили». Старожил улицы Устье А.В. Паломодов рассказывает, что, несмотря на запрет, семьи деревни Устье помогали по мере сил спецпереселенцам, а кто- то даже предоставлял жильё. Я.В. Кононов, со слов родителей, вспоминает, что бежал его двоюродный брат. Таких воспоминаний много. Но мы отметили, что это были в основном молодые люди. Люди постарше, с детьми обычно не бежали. В семье Барановских, спецпереселенцев из Гомельской области, был трёхлетний сын Иван. Дочь умерла на Макарихе. Семья с ребёнком на руках далеко уйти не могла. Бежали в посёлок Лименда, сейчас микрорайон Котласа. И.А. Барановский рассказывает: «Родителей оформили на работу на лесозавод No 46. Разрешили построить из досок и опилок засыпной домик. Тепло. Руководство завода родителей уважало. Иногда органы делали внезапные проверки, особенно ночью. Знавшие об этом сообщали, и тогда родители прятались».
Новая информация о Макарихе в воспоминаниях А.И.Торопова. Его семья была выслана из Саратовской области. Александр Игнатьевич вспоминает: «На Макарихе была вышка». С неё наблюдали за лагерем. Далее он сообщал, что телеграмму из 40 слов Калинину о бедственном положении ссыльных на Макарихе составил Иванов Аркадий, он был помощником коменданта». Крестьяне сами обращались к Сталину, Ворошилову, Калинину. Благодаря письмам и телеграммам в апреле 1930 года была создана комиссия для проверки положения кулаков в Северном крае. Она установила, что «незаслуженно раскулачены и направлены в Северный край 300 тысяч человек. Было разрешено отправить к родственникам на родину детей, но из неправильно раскулаченных отпущены были лишь единицы. Положение спецпереселенцев в крае почти не улучшилось, проверка не помогла».
Из письма обитателя барака No 62: «Мы все невинные, ждём окончательного рассмотрения дела по нашим заявлениям, чтобы виновные понесли известное наказание, а невиновные были отпущены и не принимали бы дальнейшего страдания. Комиссия по рассмотрению работала у нас всего лишь 5 дней, и многие, а возможно, и большая часть заявлений осталась нерассмотренной. А комиссия выехала и пока больше не работает. Граждане, чувствуя себя невиновными, остались очень обиженными».
Крестьянам Макарихи, которых комиссия признала неправильно высланными, домой вернуться не разрешили, но и дальше на поселение не послали. Им разрешили остаться в Котласе. Недалеко от пересыльного лагеря были построены новые бараки, в которых поселились оправданные. Это место называли «красные бараки». Так на Макарихе остались семьи Кононовых, Козловых из Белоруссии. Их дети и сейчас живут в этом микрорайоне Котласа.
Ещё одну форму борьбы нам удалось установить по источникам. На Макарихе в марте 1930 года произошло восстание. Шишило Михаил Фроментьевич вспоминал: «Наш эшелон был 613. Перед нами из Белоруссии был 611 эшелон. Он прибыл в марте. Они подняли бунт на Макарихе, но их быстро успокоили». Свидетелем этого восстания стал Ф.А. Селиванов, который в это время строил бараки на Макарихе. «Привезли много белоруссов. Голод. Через несколько дней белоруссы подняли бунт. Нас, кто работал, согнали в угол, загородили конвоем. А там до вечера крик, плач. Там арестовывали и погнали куда-то».

[Artjom Mayer]

Депортации военного времени

Великая Отечественная война не только стала самым суровым и жестоким испытанием для нашей страны, но и оказала огромное влияние на систему спецпоселений. Для одних депортированных – трудпоселенцев («бывших кулаков») и спецпереселенцев (польских граждан) – война и первые послевоенные годы ознаменовались освобождением из-под надзора органов НКВД, для других – «наказанных народов» (немцев, чеченцев, ингушей, калмыков, крымских татар и др.) – массовым выселением с мест постоянного проживания.
28 августа 1941 г. в составе центрального аппарата НКВД СССР был образован Отдел спецпоселений, созданный исключительно для приема и размещения перемещаемых немцев. В этот же день вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», который положил начало цепи депортаций граждан немецкой национальности. Немцев в СССР депортировали практически отовсюду, откуда это было возможно по обстоятельствам войны. К началу 1942 г. на спецпоселении числилось 1 031,3 тыс. немцев, из них 800 тыс. составляли те, кого депортировали из европейской части СССР, а 231,3 тыс. – «местные» немцы (те, кого депортации подвергать не стали: переведя в спецконтингент, их оставляли на месте).
Следует отметить, что в данный период депортированные немцы на спецпоселение в Вологодскую область не поступали и с ее территории в другие регио- ны СССР не переселялись, а абсолютное большинство из проживающих немцев являлись трудпоселенцами («бывшими кулаками»).
В соответствии с приказом НКВД СССР от 16 марта 1942 г. No 00530 «Собъявлением штатов отделений–инспекций и поселковых комендатур и спецпоселений», в УНКВД по Вологодской области функции по надзору за спецпоселенцами стало осуществлять Отделение трудовых и спецпоселений со штатом в 3 человека: начальник отделения, старший инспектор и инспектор. В подчинении указанного отделения находились Тотемская (штат – 6 человек: райкомендант, 4 поселковых коменданта и делопроизводитель–статистик) и Вожегодская (штат – 5 человек: райкомендант, 3 поселковых коменданта и де- лопроизводитель–статистик) районные комендатуры и Тарногская, Сямженская, Чебсарская, Бабушкинская, Нюксенская и Харовская поселковые комендатуры, в штат которых входили лишь поселковые коменданты.
В местах нового расселения немцев особую остроту приобрел вопрос их трудового использования. Одним из способов его решения стала трудовая мобилизация немцев и формирование на время войны так называемой трудовой армии, «бойцы» которой призывались (мобилизовались) через военкоматы Народного Комиссариата Обороны и направлялись для трудового использования в районы, как правило, удаленные от мест, где на спецпоселении пребывали их семьи.
Специальные постановления Государственного комитета обороны СССР о мобилизации выселенного немецкого населения в трудовую армию от 10 января, 14 февраля и 7 октября 1942 г. и 26 апреля, 2 и 19 августа 1943 г. означали практически сплошную «мобилизацию» трудоспособного немецкого населения в трудармию. При этом если в первых двух постановлениях речь шла только о мужчинах от 17 до 50 лет, то в третьем – уже о мужчинах от 15 до 55 лет, а также о женщинах от 16 до 45 лет, кроме беременных и имеющих малолетних (до 3-х лет) детей. За неявку по мобилизации, отказ от работы или саботаж карали сурово, вплоть до расстрела С самого начала по ведомственной принадлежности военизированные рабочие колонны и отряды из мобилизованных немцев разделились на два типа. Первые – создавались и размещались при лагерях и стройках ГУЛАГа НКВД СССР, подчинялись лагерному начальству, охранялись и обеспечивались по нормам, установленным для заключенных. Вторые – образовывались при гражданских наркоматах и ведомствах, подчинялись их руководству, но контролировались органами НКВД. Административный режим этих формирований был менее строгим, чем колонн и отрядов, функционировавших внутри самого НКВД. Как показывают архивные документы, немцы, мобилизованные на территории Вологодской области, направлялись в колонны, относящиеся к первому типу, а колонны из мобилизованных немцев, находившихся в Вологодской области, относились ко второму.
Так, в феврале-марте 1942 г., в соответствии с распоряжением заместителя Наркома внутренних дел СССР С.Н. Круглова была проведена мобилизация 278 немцев, постоянно проживающих на территории Вологодской области. Все мобилизованные немцы были направлены для трудового использования в Северный железнодорожный ИТЛ НКВД СССР.

Старостин Сергей Игоревич "Массовые депортации и система спецпоселений в Вологодской области"

[Artjom Mayer]

Северный железнодорожный ИТЛ (Севжелдорлаг) был организован 10 мая 1938 г., закрыт 24 июля 1950 г. (объединен с Северо-Печорским ИТЛ с образованием Печорского ИТЛ), дислокация – пос. Княж–Погост Усть-Вымского района Коми АССР. Лагерь осуществлял строительство железной дороги Котлас–Воркута, в частности участков Котлас–Усть– Кожва (728 км), Коноша–Котлас, Вельск–Котлас–Кожва и др. Рабочие колонны немцев на 01.07.1942 г. состояли из 4 954 чел., на 01.11.1942 г. – 5 411 чел., на 01.01.1947 г. – 1 130 чел. бывших трудмобилизованных немцев, переведенных на спецпоселение.

Система испра- вительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: справочник / сост. М.Б. Смирнов. М.: Зве- нья, 1998. С. 380–381.

[Artjom Mayer]

В апреле и июле 1945 г. на спецпоселение в Вологодскую область прибыли члены семей «оуновцев» (участников украинских националистических организаций ОУН и УПА). С октября 1945 г. стали поступать эшелоны с советскими немцами, вывезенными в годы Великой Отечественной войны в Австрию, Германию, Польшу и Чехословакию. В соответствии с директивой НКВД СССР № 181 от 11 октября 1945 г., все репатриированные советские граждане немецкой национальности подлежали направлению на спецпоселение под надзор органов НКВД. На территории Великоустюгского района были организованы спецпоселения от Красавинского текстильного комбината и Удимской ЛПХ треста "Устюглес". В Красавино проживало 533 оуновца и 1316 немца, в Приводино 434 оуновца и 2160 немца. В самом Красавино и Приводино созданы спецкомендатуры.

[Artjom Mayer]

Система спецпоселений Удима.

Начальным пунктом Удимской узкоколейной железной дороги является посёлок Удима (официальное название – Удимский), расположенный у станции Удима на железнодорожной магистрали Коноша – Котлас (историческая Печорская железная дорога). Узкоколейная железная дорога является лесовозной.

Узкоколейная железная дорога возникла до появления Печорской железной дороги и посёлка Удима (ориентировочная дата открытия первого участка – 1938 год). Её начальным пунктом являлся посёлок Приводино, расположенный вблизи берега реки Малая Северная Двина. От нижнего склада вблизи посёлка Приводино лес сплавлялся по реке. В Приводино находилось паровозное депо.

Отсчёт расстояния на магистрали вёлся от Приводино. На 14-м километре отходила ветка к посёлку (с 1947 года – городу) Красавино, расположенному на территории Вологодской области. Потребителями древесины в Красавино являлись промышленные предприятия, прежде всего льнокомбинат – основным видом топлива на нём в то время были дрова.

Датой основания Удимского леспромхоза считается 1943 год. Центром леспромхоза стал новый посёлок Удима, возникший вблизи одноимённой станции на Печорской железнодорожной магистрали. В 1946 году был построен первый участок Удимской узкоколейной железной дороги, расположенный вблизи посёлка Удима. Позднее Удимский леспромхоз был переименован в Ерогодский, однако узкоколейная железная дорога сохранила прежнее название.

В 1950-х годах Удимская узкоколейная железная дорога была соединена с узкоколейной железной дорогой, начальным пунктом являлся посёлок Приводино. На объединённой железнодорожной сети появились лесные посёлки Бельск, Молодых и Узьма. В посёлке Молодых первоначально была «зона» где содержались репрессированные жители стран Балтии, а также немцы Поволжья. Население посёлка Узьма состояло в основном из немцев Поволжья.

Позднее окружавшая Молодых колючая проволока была убрана – «лагерь» превратился в обычный населённый пункт. Посёлок Узьма в 1960-х годах был ликвидирован. Однако приблизительно тогда же на узкоколейной железной новый лесной посёлок Рябиновка Он был расположен в 37 километрах от Удимы. На топографических картах Рябиновка всегда обозначалась как Коптелка - такое название имела деревня, существовавшая на этом месте до появления лесного посёлка.

В течение некоторого времени отсчёт расстояния на километровых знаках на всём протяжении магистрали Удима – Приводино вёлся от станции Приводино (так, в двух километрах от Удимы была станция 47 километр).

По воспоминаниям старожилов посёлка Удима, в 1950-х годах здесь действовали разные лесозаготовительные предприятия: один из лесопунктов Великоустюгского леспромхоза (к югу от железнодорожной магистрали широкой колеи), и Удимский (Ерогодский) леспромхоз – к северу от железнодорожной магистрали широкой колеи. Южная часть посёлка Удима находилась в подчинении Великоустюгского района Вологодской области.

Линии на Приводино и Красавино были закрыты в начале 1970-х годов (либо несколько ранее). Одной из причин их закрытия являлось строительство железнодорожной линии широкой колеи Ядриха – Великий Устюг. Со слов бывших работников Удимского леспромхоза, рельсы после закрытия снимались не сразу. Скорее всего, линия на Приводино была закрыта раньше, чем линия на Красавино. Все километровые знаки на сохранившемся участке магистрали Удима – Приводино были заменены – отсчёт расстояния стал вестись от Удимы.